Дом неистовых клятв
Шрифт:
Я разворачиваю шею, насколько это возможно, и провожу языком по его губам. Лор становится неподвижным, а затем его ноздри раздуваются, и он хрипло произносит слова, которые я не понимаю, и роняет руку с моей щеки на элегантную вставку из фиолетового атласа, которая обтягивает мои ноги. Он начинает задирать ткань всё выше и выше, а затем просовывает руку под подол, отводит в сторону моё нижнее белье и запускает два пальца внутрь меня.
Он начинает двигать ими туда-сюда, и вот я уже задыхаюсь.
—
— Ждут. Поэтому тебе лучше кончить как можно скорее, птичка.
Когда он начинает водить большим пальцем по моему клитору, я издаю стон. Он слизывает этот звук с моих губ, после чего продолжает проглатывать последующие стоны, вырывающиеся из моего рта. Пальцы на моих ногах подворачиваются в атласных туфлях на остром каблуке, завязки которых, подходящие по цвету к моему корсету, украшают сейчас мои щиколотки.
«Хм-м… Позже, когда мы покинем празднество, ты останешься в этих туфлях вместе с завязками, и всё…».
О, боги. Мне сдавливает горло, каждая мышца в моём теле напрягается, сжимается, а затем моя промежность взрывается теплом.
— Хорошая девочка, — бормочет он, медленно водя пальцами по моему пульсирующему клитору, точно желает смочить их моими горячими соками.
Когда моё тело успокаивается, а голова откидывается на его ключицы, он отрывает свои губы и пальцы от моего тела. Моё нижнее белье возвращается на всё ещё пульсирующий клитор, что снова заставляет моё тело яростно содрогнуться и немного растаять у него на груди.
Когда моя юбка опускается вниз и придавливает своей тяжестью мои ватные ноги, Лор приподнимает свои почерневшие пальцы, разводит их в стороны и удовлетворенно хмыкает, глядя на то, как моё удовольствие растягивается и сверкает между ними.
Я ожидаю, что он наклонится, включит воду и вымоет пальцы с мылом, но вместо этого он дочиста их облизывает, испачкав губы чёрным, а затем проводит подушечкой большого пальца по угольному следу, чтобы стереть его.
— Готова, mo khra?
— Эм, да. Но разве ты не собираешься вымыть рот и руки?
— Зачем мне это делать?
Я смотрю на него, раскрыв рот.
— Потому что ты будешь общаться с людьми.
— Скажи мне, Фэллон, ты когда-нибудь видела, чтобы я касался кого-либо кроме тебя своими руками или ртом?
— Я…я…
Я пытаюсь вспомнить, и понимаю, что Лор никогда никого не касался своими руками или ртом, кроме меня. Хотя…
— Я знаю, что ты как-то ударил моего отца.
Самодовольная улыбка приподнимает его губы.
— Вообще-то, сегодня я не планировал вправлять ему нос, но если мне это потребуется, я сделаю это той рукой, которая не была у тебя между ног.
Новая волна жара наполняет мою грудь при одном
Те самые знаменитые пальцы, которые теперь стирают остатки угля с моего подбородка.
— Я уже говорил тебе, как потрясающе ты выглядишь с этими полосами и пером?
Взгляд его золотых глаз ласкает рисунок, который он создал.
— Thu thort mo focen anach, Behach Ean.
И прежде, чем я успеваю спросить у него, что значит «ту сурт фокен анок», он переводит мне эту фразу на люсинский:
— У меня чертовски захватывает дух от твоего вида, птичка.
ГЛАВА 63
— Я всё еще не могу поверить, что ты сделала подобное предложение этой остроухой свинье на глазах у собственной пары, — Фибус так сильно содрогается, что стул, на котором он сидел в течение последнего часа, начинает вибрировать.
— Это тянет на прекращение нашей дружбы.
Я картинно вздыхаю.
— Хвала богам, что у меня остаётся Сиб. Но опять же, когда я стану королевой, передо мной выстроится очередь из желающих стать моим лучим другом, так что мне не составит труда тебя заменить.
Он отрывает глаза от Коннора и бросает на меня страдальческий взгляд.
— Ты бываешь такой шутницей, Капелька.
Я широко улыбаюсь.
Сибилла ставит на стол тарелку, наполненную всевозможными яствами, а затем отодвигает свой стул, чтобы сесть. Когда Фибус протягивает руку за жареной картошкой, она шлёпает его по руке.
— Принеси себе еды сам. Мы с малышом хотим есть.
Он слизывает с пальцев масло, а затем вытирает их о салфетку.
— Твой малыш меньше, чем эта крошечная картошка, Сиб.
— И как, по-твоему, он должен вырасти, если ты крадёшь его еду?
Когда она отодвигает свою тарелку подальше от него и для пущей убедительности ставит локоть на стол, я начинаю смеяться.
Фибус цыкает.
— И они ещё считают, что это я драматизирую…
Сибилла улыбается ему всеми зубами, что заставляет на этот раз засмеяться не только меня, но и Фибуса.
Какой же сегодня чудесный вечер. Я оглядываю таверну «Murgadh’Thabhain» и глубоко вздыхаю, чувствуя себя глубоко насытившейся вкусной едой и счастьем, витающем в помещении этой небесной пещеры. Сидя в полумраке, освещенном факелами, можно подумать, что в Люсе царит мир, как и за его пределами. Но это далеко не так.
Перед Фибусом появляется миска, полная блестящего картофеля. Оба моих друга и я вытягиваем шеи и понимаем, что обладателем огромной чёрной руки, которая держит миску, является суровый владелец таверны.