Дом неистовых клятв
Шрифт:
— Ты ведь не ранен?
— Нет.
Он касается мой щеки, но затем опускает руку и бормочет:
— Foca. В этом королевстве всё такое белое, твою мать. Сейчас вернусь.
Наша связь обрывается раньше, чем я успеваю спросить, чем ему так не угодили цвета королевской семьи.
Вздохнув, я снова обращаю внимание на короля Глэйса.
— Так какими были ваши требования?
— Разве твоя пара тебе не доверяет?
— Прошу прощения?
— Я рассказываю Милане всё.
— Awnos duffen, —
Зрачки Владимира сужаются.
— Что это было?
Мой отец издаёт удивлённый смешок. И хотя я рада, что моё сквернословие доставило ему хоть немного радости, я напускаю на себя мрачный вид и драматично вздыхаю.
— Простите, Ваше Величество. Я беру очень много уроков по языку воронов и некоторые слова приходят мне на ум быстрее, чем слова на моём родном языке. «Awnos duffen» значит «к сожалению, нет».
Мой отец издаёт ещё один смешок.
Я изо всех сил пытаюсь сохранить невозмутимый вид.
— Неужели у меня настолько ужасный акцент, dadhi?
Он качает головой, его глаза весело сверкают.
— У тебя очень милый акцент, inon.
— В общем. О чём мы там говорили? Ах, да. Вы спросили, доверяет ли мне моя пара. Он мне доверяет. Но из-за моего похищения и всей этой войны, у нас было мало времени на то, чтобы обсуждать вас.
Я медленно снимаю одну перчатку и кладу её себе на колени, а затем поднимаю запачканный чернилами палец к своему медальону.
В глазах монарха отражается недоумение.
— Значит, Небесный король послал вас — свою пару — в моё королевство на переговоры, но не стал информировать вас о моих требованиях?
— Понимаете, у меня сложный характер.
Я прижимаю подушечку пальца к кончику ракушки, и на поверхности выступает крошечная капелька крови. Я специально разворачиваю свою руку так, чтобы ему было видно, как я засовываю порезанный палец в рот и слизываю с него рубиновую жемчужину.
Владимир выглядит смущенно и насторожено. Знает ли он, что я шаббианка, или он не в курсе того, что мою магию недавно освободили?
— Ужасный характер, — вторит мне мой отец.
Закатив глаза, я опускаю руку и хлопаю его по его гигантской ручище, отчего уголки его губ приподнимаются.
— Думаю, они знали, что мне не понравятся ваши условия и решили избавить меня от этой информации, как часто поступают близкие люди. Я также думаю, что это как-то связано с тем, что вы пытались продать свою старшую дочь.
Щёки Владимира резко краснеют, и я понимаю, что попала в точку.
— Продать? Вы говорите так, словно я какой-то гнусный барыга. Я люблю своих детей. Они для меня всё. Я просто пытаюсь устроить их будущее, заключая для них выгодные союзы.
Это то же, что «продавать», Владимир, только выраженное более
Я снова начинаю поглаживать свою раковину.
— Позвольте мне объяснить то, как работают союзы у воронов, Ваше Величество.
Я надеюсь, что обращаясь к нему так, как того требует его статус, я немного подслащу ту пилюлю, которую я собираюсь ему скормить. Ведь я не пытаюсь нарушить наши отношения с Глэйсом.
— У воронов может быть только одна пара. И, судя по всему, парой Лоркана являюсь я. Если вы так отчаянно хотите найти достойного партнера для Алёны среди моего народа, как только мы выиграем войну, я с радостью представлю её достойнейшим из воронов.
Он фыркает.
— Моя дочь принцесса. Она заслуживает короля, или, по крайней мере, принца.
— Но она не может получить моего короля. А что касается принца, я его ещё не родила. Но если мой первенец будет сыном, я вам сообщу. Если мы, конечно, решим объединить наши армии. А если нет, тогда…
— Ваш сын?
Мне это только кажется, или его уши стали больше? Вероятно, это оптическая иллюзия, вызванная тем, что они стали ярче.
— Алёне почти сто лет!
Сохраняя спокойный тон голоса, я говорю:
— Как хорошо, что у неё прекрасные гены. Она будет выглядеть так же великолепно через несколько десятков лет.
«Если только она не умрёт», — кричит мне мой разум. Я решаю не слушать его.
Владимир бормочет что-то своему сыну на глэйсинском.
Я не понимаю, что он говорит, но мой отец, должно быть, понял, потому что произносит низким хриплым голосом:
— Не — оскорбляй — мою — дочь.
Губы Владимира перестают шевелиться.
Сжав в руке свою раковину, я говорю:
— Если вы не желаете, чтобы мы были вашими союзниками, значит, мы станем вашими врагами.
Он смотрит на мою руку, а затем на гигантских птиц, кружащих у нас над головами, и выпрямляется, наконец-то прижав руки к своему телу.
А теперь, когда я заставила его принять защитную позу, я подвожу его к быстрому и мирному разрешению этой ситуации, чтобы побыстрее покинуть Глэйс и оказаться подальше от его кинжалов и Алёны.
— Если магический барьер исчезнет, это пойдёт на пользу не только нашему, но и вашему королевству. И дело не только в торговле, а в том, что вы получите доступ к Котлу.
Зрачки Владимира вспыхивают.
— Если, конечно, шаббианцы подпустят вас к нему.
Лёгкая складка появляется между бровями Константина.
— На случай, если вы ещё не слышали, я шаббианка, и не простая. Я правнучка королевы Прийи.
Оба мужчины не кажутся удивлёнными, значит, весть о моём происхождении достигла Глэйса.
— То, что я собираюсь вам предложить, должно разозлить мою пару, и всё же я желаю заключить с вами сделку. Рунический камень в обмен на аудиенцию с Котлом.