Дом непредсказуемого счастья
Шрифт:
– Ты меня… продала. Задаром. Выходит, ты дешевка.
– Я рассказала правду, – возразила она.
– Ну да, ну да… Когда ты родилась, боженька забыл вложить мозг в твою пустую головку, там вакуум. Поэтому из тебя поперла правда. Дура…
Он отошел к столу, прихлебывая чай и заедая печеньем, а Влада получила доступ к плите. На его оскорбления она – ноль внимания. Если бы это был человек, которого любила, его мнение дорогого стоило бы, а у них отношения постельно-принудительные за плату.
– Правда… скажи, пожалуйста! – тем временем ворчал Иван с удрученным видом. – Кому нужна твоя правда, а? Взяла и разрушила мою семью своей
– Семью разрушил ты, – на спокойной ноте возразила Влада. – Тебе понадобился секс на стороне, я тебе его продавала. Все, магазин закрыт. Но ты же пойдешь к другой цыпе. Все уляжется когда-нибудь, и ты побежишь искать новую бабу. Так кто разрушает?
Неожиданно он подлетел к ней и зашипел, стиснув кулаки:
– Слушай, сгинь! Я дал тебе достаточно денег, на них ты можешь уехать… да куда хочешь! Ты мне всю малину испортила, имей совесть…
– Отстань от нее! – раздался сонный голос законной жены. Она появилась в длинном халате и смешных тапочках, села за стол. – Влада, у нас есть что поесть? А то этот совестливый сожрал все твои котлеты, ни о ком не подумал, никому не оставил. Зато как любит поговорить про совесть…
Иван не выдержал, ударил… нет, не жену, еще чего. Он ударил ладонью по столу, дескать, молчать, я здесь хозяин. Ему до сих пор хотелось брать верх, это привычное его состояние. Что ж, он был успешным, судьба его баловала, а избалованный ребенок всегда испорчен – это аксиома. У Ивана возникло ошибочное ощущение, что он фаворит богов, и то, что запрещено всем людям, ему разрешено, потому что он особенный. И вдруг весь уклад, привычная жизнь, ощущение себя в созданном им пространстве – да все-все, что наполняло смыслом его житье-бытье, рухнуло. Считай, за один миг рухнуло вместе с разлетевшимся вдребезги загородным домом. Наступил похмельный синдром, когда мозгам и телу плохо, исправить уже ничего нельзя, но привычки сильней натуры.
Юля его состояние очень хорошо понимала, она ведь тоже принимала активное участие в создании фаворита богов, бессознательно, но портила Ивана, потому ответственность лежала и на ней. Ей даже было немного жаль его, чуть-чуть, ведь годы совместной жизни никуда не деть, они еще довлели. Да и не отличался Иван тоталитарным складом, по сравнению с другими знакомыми у них образцовая семья, впрочем… Юля могла простить ему многое, но не измену, не ложь, не подлость. А он отличался именно этими «богатствами» души, по сути, крысятничал в собственном доме, так что чаша весов перевешивала не в его пользу.
– Прошу прекратить меня третировать, – неожиданно строго произнес Иван. – Я создал всю эту роскошь, окружил тебя…
Юля расхохоталась, ее реакция заставила Ивана замолчать на время, но жена не позволила ему продолжить:
– Закрой лучше рот, создатель. Ты чуточку забыл, что я уже знаю больше, чем тебе хотелось бы. Лучше подумай, что нам делать. Видишь, я говорю – нам. Это значит, всем вместе. Потому что пока ты создавал роскошь, заодно накопил врагов, которые даже твою любовницу не пощадили, пришли убить ее. Что же они сделают с нами? Кстати, я звонила маме, попросила не возвращаться домой, перечислила деньги через Интернет. Слушай, Ванька, а покойникам сразу блокируют счета или тебе можно кинуть денежки на мой счет?
– Не знаю.
– Юля…
На зов Влады та оглянулась, так как девушка произнесла ее имя странной интонацией, словно ее нечто озадачило и даже вогнало в некий ступор. Она стояла перед кухонным столом и смотрела прямо
– Только не отодвигай занавеску. Смотри на забор…
– На ограду – ты хотела сказать?
– Ну, да, да. Рядом с воротами. За елкой мужик стоит. Я давно его приметила, он следит за домом.
Услышав об этом, прибежал и Иван:
– Где, где?
– Вижу, – сказала Юля, найдя пустые ячейки в кружевной занавеске ручной работы.
– Это за мной! – задергался Иван, отойдя от женщин. – Да, да, это по мою душу. Черт, пришли-таки!
– Что случилось? – появился Алик.
– За домом следят, – тоном заговорщицы сообщила Влада. – Вон… посмотри… стоит за елкой.
Теперь Алик подошел к ней и присмотрелся сквозь ячейки занавески к пространству за стенами дома. Человека за елками снаружи ограды он заметил, слегка пожал плечами и посоветовал не только Ивану:
– Не подходите к окнам. Иван Николаевич, вы бы нам рассказали, что за люди были на даче вместе с вами, чего вы все хотели, за что вас… всех взорвали.
– Нечего мне рассказывать, нечего! – вспылил тот и едва не разразился слезами. – Ну сколько можно! Не были вы все в моей шкуре…
– Почему, я была, – вставила Влада. – Меня же хотели убить… Юля, как же мне узнать про Милу, а?
– Поедим и поедем, найдем таксофон и позвоним.
Непонятно на что отреагировал Иван, но он в сердцах махнул рукой, а потом и вовсе ушел из кухни, оставшись без завтрака. Собственно, демарш никого не задел, даже напротив, все трое почувствовали некоторое облегчение после его ухода, сели завтракать в столовой, примыкавшей к кухне. Включили телик, перебрасывались короткими фразами. А Юля в это время думала о муже, о том, что несчастья и неудачи одних делают стойкими и привлекательными, ведь мужество людей красит, а других… Ванька, оказывается, слаб, а слабый мужчина вызывает, скорее, стыд, чем жалость.
Через сорок минут женщины выехали, при этом слегка похулиганив. Из дома имелся ход в гараж, так что для наблюдателя совершенно неожиданно открылись ворота. Подъезжая к ограде, Юля пультом открыла вторые ворота, а вот потом… Наблюдатель, решив, что его сейчас разоблачат, ринулся через дорогу. Юля повернула в его сторону, нажала на газ – бедняга едва увернулся и чудом не попал под колеса, прижавшись всем телом к стене здания. Юля на этом не успокоилась, она снова развернулась и двинула за ним, заехав на тротуар. Ух, как он бежал, как бежал… Галопом! И оглядывался. На некрасивой роже отпечатался неподдельный ужас, ведь машина практически догнала его. Юля нажала на тормоз лишь перед проспектом, в который перпендикуляром врезалась улица, где жила она. Наблюдатель, оглянувшись последний раз, повернул за угол и, наверное, безумно радовался, что избежал участи лягушки, попавшей под колеса. Юля расхохоталась, за ней и Влада.
А через полчаса женщины, найдя в айфоне номера больниц, дозвонились до той, куда привезли Милу. Влада быстро затараторила в трубку, продумав фразы заранее:
– Скажите, что с Милой Арнье? Ее привезли с ранением на «скорой» в ночь с тридцать первого на первое…
Выпалив скороговоркой все фразы, она замерла, ожидая и вдруг:
– Да, такая поступила к нам с пулевым ранением… Не имеем права распространять информацию.
И тетенька повесила трубку!
– Черт! Зараза! – выругалась Влада.