Дом Павлова
Шрифт:
Потом Лосев ходил в тыл врага еще много раз.
Полковые разведчики жили в блиндаже, у косогора, рядом со штольней Елина. Все, словно на подбор, ловкие, смекалистые, отважные. Но и среди них выделялась пятерка во главе с командиром взвода. В нее входил младший лейтенант Георгий Сапунов, в прошлом оренбургский наборщик, рослый парень, про таких говорят — косая сажень в плечах. Он с гордостью носил орден Ленина, награжденный как один из лучших разведчиков дивизии.
Был тут и давний друг Лосева, тамбовский колхозник Василий Дерябин, с которым они вдвоем провели ту, незабываемую, первую разведку под Сумами. Дерябин
Еще в этой пятерке был свердловский слесарь Геннадий Попов, старший сержант с орденом Красного Знамени на груди за Халхин-Гол. Попов не только храбрый разведчик, но и умелый организатор, и уже после Сталинграда, когда он стал офицером, его выдвинули на хлопотливую должность помощника начальника штаба полка по тылу. И даже подтрунивавшие над ним дружки-разведчики признали в конце концов, что эта его новая должность достаточно хлопотлива, а в боевой обстановке иной раз требует не меньше хватки, чем, скажем, добыча «языка»…
И наконец, пятым в группе Лосева был волжанин, молчаливый краснощекий здоровяк с огромными ладонями. Он способен был съесть буханку хлеба, не отрывая руку от рта, а ел он всегда, как только представлялась возможность: ему выдавали узаконенных два пайка. Фамилию его — Пшено — мало кто знал, а меткое прозвище Хватало — все. Старшине с ним сплошные муки: сапоги — сорок восьмого размера, гимнастерка, шинель — все шей на заказ. Зато командир взвода ценил его и без него не ходил ни в одну разведку. Лосев все еще не мог позабыть, как намаялся он тогда под Сумами, протащив на себе восемь километров своего первого «языка». То ли дело, когда рядом Хватало. Этот донесет, словно пушинку.
Когда на участке сорок второго полка стороны перешли к обороне, боевые действия сводились главным образом к улучшению позиций. И очень важно было знать, какие силы стоят против полка. Тут уж без «языка» не обойтись. И если трудно захватить пленного в подвижной обороне, то как взять его теперь, когда передний край окостенел, когда заминирован каждый квадратный метр, а все вокруг простреливается?
Тем не менее разведчики Лосева не раз пробирались во вражеский тыл и — что еще трудней — нередко возвращались с живой ношей. Успех достигался умной, в мельчайших деталях продуманной подготовкой. Вот и сейчас они пришли в Дом Павлова, чтоб отсюда перейти линию фронта.
Павлова предупредили по телефону, и Рамазанов на своем посту у входа в траншею уже приготовился к регулированию движения. С разведчиками: появился и Мосияшвили. Проводником он стал попутно — сегодня была его очередь идти к волжскому спуску, на кухню. В Доме Павлова существовал строгий порядок: пулеметчикам (взвода Афанасьева еду приносили из пулеметной роты; посыльный от Сабгайды ходил на кухню роты противотанковых ружей. А питание для стрелкового отделения и для минометчиков приносил из седьмой роты тот, кого выделял Павлов. На этот раз Мосияшвили притащил ведерный, вкусно пахнущий термос. Павлов гостеприимно пригласил разведчиков разделить ужин.
— У фашистов такой каши не получить!
Гости поблагодарили, но отказались. Надо торопиться. На обратном пути —
— Ладно, пусть на обратном, — согласился Павлов. — Накормим и тех, кого с собой притащите. Каши в термосе хватит, так что ведите, не стесняйтесь…
— Сегодня из этого термоса кормить чужих, пожалуй, не придется, — ответил Лосев с усмешкой. — А денька через три еще одну порцию каши готовьте…
Уточнив полученные в штабе полка сведения о знаках, расставленных на минном поле, еще раз выяснив, как найти замаскированный проход в проволочных заграждениях, разведчики направились в тоннель.
Лосев не зря сказал, что с кашей для гитлеровца придется повременить, «Языка» с налету не возьмешь. Прежде всего — высмотри хорошенько облюбованное место, подползи как можно поближе и замечай. Все замечай! Ни один звук не оставляй без внимания. Высмотри, когда меняются посты, изучи их привычки, «познакомься» с вражескими часовыми хотя бы на расстоянии. Узнай, когда у них завтрак, когда обед и ужин. Выследи подходы…
На все это как раз и уходит два-три дня.
Выбравшись из тоннеля, Лосев слился с землей. Беззвездную ночь, как всегда, прорезал огненный пунктир трассирующих пуль. Вспышки ракет-парашютиков по-прежнему освещали площадь. Вот и молчаливые вражеские траншеи. За ними — развалины домиков. Это отсюда бьют минометы… Главное теперь — ничем себя не выдать. Малейший шорох — и все пропало. Тогда уже не до языка, глядишь — сам останешься тут навеки…
Вплотную за Лосевым так же бесшумно полз Дерябин. Остальные трое — Сапунов, Попов и даже Хватало — остались по ту сторону проволочных заграждений. Пока идет, так сказать, первое знакомство с будущим языком.
Проползли метров тридцать, и по знаку Лосева разведчики залегли у большой воронки. До противника совсем уже близко. В свисте пуль, визге мин и гуле отдаленных артиллерийских раскатов — среди всего этого шума войны Лосев умеет улавливать каждый посторонний звук. Вот раздаются глухие удары — ясно: поблизости роют землю… Ага, вот она и траншея, которую копают. Сколько же их там работает? Судя по частоте ударов — один, не больше. Вспышка ракеты даже осветила долговязую фигуру. Что ж… Неплохо. Все же нападать рано. Надо убедиться, что копает он в одиночку. Выдержка. Выдержка прежде всего.
Проходит час, другой… Глухие удары прекратились. Видно, ушел отдыхать. Пойдем спать и мы…
Вылазка повторяется на следующий вечер.
Как и накануне, траншею все еще роют. И, судя по всему, работает опять только один. И действительно: вскоре разведчики разглядели, как долговязая фигура со вскинутой на плечо лопатой медленно вылезает наверх и не спеша уходит в сторону домиков. Не тот ли это самый солдат, что и вчера? Если это какой-нибудь проштрафившийся выполняет заданный урок, то работы ему хватит надолго.
Пройдут сутки, и все выяснится.
На следующий день Лосев и его товарищи не появлялись в Доме Павлова. Они долго шушукались у себя в блиндаже, а затем вышли наружу. Прижавшись поближе к косогору — так меньше шансов угодить под шальную мину, — разведчики устроили маленькую репетицию…
Наступает третья ночь. Позади ход сообщения с его проклятой, поперек стоящей стеной, пройден тоннель, ведущий из Дома Павлова на площадь Девятого января, а вот и знакомая дорожка к тому месту, где роет гитлеровец. Там ли и он сегодня, наш старый знакомец?