Дом перелетных птиц

– Слышала, этот тьягит в кого-то влюблен, – она плавно отвернулась от него, но, не удержавшись, бросила короткий взгляд из-за плеча.

– Этот тьягит был влюблен, – бросил он в ответ. – Серена, я приехал!

Она вздохнула и повернулась к мрачному и насупленному юноше:

– Валь, ты меня продал за десять процентов.

– За четырнадцать, – мрачно усмехнулся этот невыносимый человек.

– Пошли, – вздохнула она.

– Куда? – юноша колко посмотрел на неё.

– Не будешь же ты ночевать в гостинице! За вещами, и поедем ко мне. Правда, ты испугаешься моей однушки, – её перебили пылкие объятия. Когда юноша полез целоваться, она с удовлетворением подумала, что он тоже по ней соскучился, и как только почуял, махун рогатый. Серена со смехом сбила с его огненных волос белую кепку с голубой эмблемой раскрытой человеческой ладони: даже тут«Шляд» не отпускал его.

– Мы у тебя недолго пробудем, – юноша, явно не хотел выпускать ее из объятий, нежно, но твердо обхватив за талию. Он также предупредительно забрал внушительную дамскую сумку, полную книг, игр и различных проекторов для проведения занятий.

– Почему это? – тут же попыталась отстраниться она, что он предвосхитил, аккуратно прижав ее сильнее. – Валя, сейчас учебный год! У тебя тоже!

– У тебя два дня, чтобы согласовать с университетом дистанционный формат обучения твоих групп, – ослепительно улыбнулся Валентин Моро, коротко поцеловав ее в губы и решительно направившись к метро.

– Так не делают.

– Ты сделаешь, – заверил её Валентин, проходя вместе с ней через турникет, после проверки соцрейтинга и статуса. Ее не самый прилежный студент в очередной раз что-то решил за них обоих.

– Ты скажешь хотя бы куда мы поедем!? – возмутилась Серена, уже стоя на платформе в ожидании поезда.

– Так ты согласна! – снова широко улыбнулся Валентин: на них уже возмущенно оглядывались мрачные люди, честно отработавшие свой восьмичасовой рабочий день. Она их понимала. Иногда ей тоже хотелось убить Моро. Если бы она так сильно его не любила, – она поморщилась от непрошенной мысли:

– Ты мне оставил выбор? – слегка раздраженно уточнила она, пытаясь безуспешно выпутаться из его рук. Наконец, она безнадежно уперлась ему в грудь, отталкивая. Станция была прямо под Омальским университетом: слишком много ее студентов вокруг.

– Я купил нам билеты до Медиолана на Вране. Оттуда мы на моей машине доедем до Катажа, там заночуем на бабушкиной квартире и с утреца приедем в Джюльбер, – загадочно и с предвкушением посмотрел на нее Валентин.

– Мы едем в Джюльбер?! – ахнула Серена, пытаясь замедлить лихорадочное биение сердца. Неужели он представит ее семье? В те редкие моменты когда после скандала, она узнала, с кем встречается, Валентин делился немногочисленными воспоминаниями о детстве. Всегда звучало одно магическое слово: Джюльбер. В ее представлении это была некая волшебная цитадель Моро на легендарной планете, где они скрытно жили, пряча Валю от внешних глаз и обучая вести дела.

– Да, – сощурил синие глаза, в которых она видела только свое отражение и ничего кроме, Валентин Моро. – Я месяц уговаривал бабчу не приезжать. Это обычно ее время в Джюльбере. Аргумент появления медуз в Чарном море сработал. Еще на кухню стали часто залезать еноты из парка. Они жрут нашу еду. И да, она так и не оправилась от смерти лебедей. Так что мы будем там одни, – его глаза подернулись дымкой, и он слегка отвернулся от нее, не замечая. как изменилось ее лицо, и на нем на мгновение отразилась глубокая обида.

Он не представит ее семье, потому что стесняется их связи. После трагедии на Стане, Валентин-Лукиан Моро исчез из паука и общественной жизни, но его роли и положения это не меняло. Она остается аспиранткой лаборатории нейропсихологии Омальского университета, а он – наследником Белы Моро и “Шляд”, – бесшумно приехал их поезд, и Валентин, подняв ее на руки, занес в вагон, не обратив внимания на возмущение других пассажиров, рискующих не успеть сесть в автоматический поезд.

***

Джюльбер горел: точечный ракетный удар. В заповеднике в четыреста гектар, спроектированном Леандром Моро, разгорался пожар. На атакующий отряд неслись обезумевшие животные. Из пучин черного дыма выбегали обгоревшие лисы и олени. Некоторые солдаты расстреливали их из жалости, в отличие от людей, которых зачищали по приказу.

Они спешили: приказано успеть закончить предварительную зачистку и убраться до удара по Врану. Спустя почти сто лет он снова состоится.

Юноша отлетел на пару метров. Он с трудом удержался на ногах, однако сразу же повернулся к противнику, понимая, что за следующую секунду решится его жизнь. Наемник наведет на него бластер и выстрелит. Мир взорвется красным.

Интуиция никогда не подводила Валентина: он вогнал свой разряженный бластер в отдернутое забрало шлема до того, как противник успел выстрелить. От крови солдата, которого ударили тяжелым бластером, как молотом, мир не окрасился красным, лишь немного бордовым.

– Валь, один вопрос. Почему после твоего первого удара он остался на ногах?

– Я сплоховал: нужно больше тренироваться, – быстро ответил по-врански Валентин.

– Вот Валя, молодец, что заставил его задрать забрало. Учитывая дым, нелегкая задача. Кинуть глину из фонтана – творческий подход. Говорил тебе: носи обоймы. Уходим, Бела ждет.

Валентин с благодарностью принял шлем и двинулся за отрядом их корпоративной армии к транспорту. Убитые совсем не мучали его совесть, в отличие от отсутствия текущей возможности защитить Джюльбер. Дом ранен ракетами, лес – пожаром, люди – упрямством. Черный дым заволок белые дома близлежащих деревень. Северный ветер яростно сносил конфедеративный транспорт, мешая одним приземлиться, другим – эвакуироваться. На борту из персонала корпорации «Шляд» были только программист, бизнес-аналитик и внук владельца – Валентин-Лукиан Моро.

Северный ветер ломал остаток леса, стирая память о человеческом присутствии в этих местах. Безумный ветер, заставлявший флигели крутиться в сумасшедшем вальсе. В детстве он любил забираться на башенки Джюльбера, чтобы наблюдать за разрушительной силой северного ветра. Под его страшные завывания было совсем невозможно спать, но лес звучал особенной мелодией, и ветви склонялись к земле вековыми темными тенями, как оркестр, послушный воле дирижера.

Алый пожар за два дня успел смениться черным пепелищем. Большую часть жителей удалось эвакуировать до подхода правительственных войск. Валентин с двумя помощниками лично руководил их эвакуацией в Катаж. Они прекрасно понимали, что направленный силовой удар являлся единственным шансом восставших удержаться.