Дом последней надежды
Шрифт:
Пустить кровь и оставить. На рыночной площади обитает изрядно существ, которые всегда голодны… а нам будет легче.
Не будет.
— Что ж… — я позволила себе на мгновенье закрыть глаза, успокаиваясь. Не хватало еще скандал устроить… жалко и глупо. — Ты хорошо все придумала, но одного не учла. Дом пока мой. И лавка тоже, а потому… возвращайся. И найди себе занятие… не знаю, готовкой там займись или вышивкой, главное, постарайся в ближайшее время не попадаться мне на глаза. А то ведь я могу и в монастырь
…она поняла.
Во власти моей многое. И монастырь в том числе, пусть и не на постоянное место жительства, это все-таки чересчур, но спровадить ее на служение, что богам угодно, я способна.
А служение вполне может затянуться на год-другой.
Шину вышла…
…к лавке ее допускать нельзя. А кого можно? Мацухито… нет, она торговать не сможет, слишком робка, а Кэед — надменна. И ладно, что сама оскорбится до глубины души, так ведь и посетителям достанется, а там недолго и репутацию нехорошую заработать.
Араши…
Почему бы и не попробовать? Если не выйдет, подыщу кого-нибудь. Сама в конце концов, за прилавок встану.
Почему бы и нет?
В одном Шину права: делом стоит заняться и… товар как-то структурировать, а то и вправду с миру по нитке, но… есть у меня кое-какие мысли.
…а горшочки она убрала. Те, которые смотрела я… на полках стояли точь-в-точь такие же, но лишенные терпкого запаха магии. И это будило еще большие подозрения. Унесла? Если так, то куда? Вряд ли далеко, все-таки горшочков много и вместе весят они прилично. Значит, скорее всего просто убрала с глаз долой. Почему? Другой вопрос.
И ответ я найду.
Как и горшочки.
Я решительно откинула крышку ближайшего сундука. Замок на нем только щелкнул обиженно. Хорошо, хотя бы лавка знала, кто в ней хозяйка. Но… пусто. И в следующем. А в третьем я нашла искомое: несколько дюжин глиняных горшочков самого невыразительного обличья.
И вытащив один, я покрутила в руках. Понюхала…
Понюхала.
Дурманящий сладковатый аромат магии… такой приторный, что ощущается сквозь глину. Пористая, шершавая, она царапает пальцы и возникает странное желание приоткрыть крышку.
В этом ведь не будет дурного?
Не будет.
Я поддаюсь. Содержимое бледно-желтого цвета, маслянистое, плотное. Причем от запаха меня начинает подташнивать, а пес ворчит…
…неправильно это.
Я моргаю и закрываю крышку, а баночку прячу в рукав. Я знаю, кому стоит ее показать, и… время позднее, но до заката я успею навестить колдуна.
…контроль, контроль и еще раз контроль…
Вот что значит, позабыть, чему жизнь научила…
На улице посвежело.
И снег пошел.
Белые хлопья плясали в сиреневых сумерках, то и дело складываясь в удивительные узоры. Порой в них мерещилась фигура зверя, чаще — силуэт женщины, но стоило присмотреться, как картинка рассыпалась.
Оно и к лучшему.
…я услышала мягкие шаги за спиной.
Но пес был спокоен, а я… я почуяла мокрый запах шерсти. Шкуры. Крупного зверя? Пожалуй… и остановившись на перекрестке, обернулась.
— Выходи, — велела я, и Бьорн послушался. В сумерках он казался еще больше и… страшней? Пожалуй. Черты грубого лица его поплыли, и если присмотреться, то среди них отыщутся те, которые совсем даже не принадлежат человеку.
Присматриваться я не стану.
— Сам или велели?
Бьорн сопел. На плече его лежала дубина, окованная стальными полосами.
— Не важно. Так даже лучше… и спасибо, не знаю, кому из вас…
Он кивнул.
А на ресницы его снежинки прилипли. И… Урлак занят, наверняка. Не был бы занят, пришел бы сам.
Наверное.
— Я знаю, ты приходишь к дому. Следы видела.
Он заворчал, оправдываясь. А я махнула рукой.
— Я ведь разрешила, я помню… просто мне подумалось, что ты заглянешь в гости, как человек… у вас ведь тоже в гости ходят?
Я говорила, потому что тишина нервировала. Ноздри Бьорна вздрогнули, а из приоткрытого рта, в котором блеснули вовсе нечеловеческие клыки, донеслось рычание.
— Извини, не понимаю… но если тебе проще зверем, то почему бы и нет?
Мы свернули на боковую улочку.
На рынке еще теплилась жизнь: гуляли поздние покупатели, ссорились торговцы, бродили лоточники, силясь распродать остатки товара. Нищие шныряли меж мусорных куч, выискивая что-нибудь съедобное. Здесь же было тихо.
Сумрачно.
Дома стояли плотно, еще немного и покачнутся, осядут, сплетаясь друг с другом стенам. Воняло рыбой. Берегом. И немытым телом. Гнилью. Мясом…
…благовониями.
Я не большой специалист, но… сандал? Мускус? Для меня это всего-навсего слова, но Иоко ведь учили разбираться в ароматах? Но и в ее памяти нет ничего подобного… более того, запах ее пугает.
Почему?
…слабый аромат привязался к одежде, к темным волосам мужа, и тот, не способный отделаться от него, бродил по дому. Взгляд его был туманен. Рот то растягивался в нелепой улыбке, то сжимался. Иоко слышала вздохи.
И стон, когда муж наткнулся на столик.
Он замер.
…раздался грохот.
— Ты где, потаскуха? — он очнулся достаточно, чтобы вспомнить собственное имя и понять, где находится. — Иди сюда…
…в первый раз, когда он ударил ее, от него пахло точно также… сладко, приторно и заманчиво. И запах этот прочно сплелся в сознании Иоко с болью.
Сперва он появлялся в доме довольно редко, ибо супруг еще способен был соблюдать осторожность, но… позже…
…одежда.
Обувь.