Дом последней надежды
Шрифт:
Я разобрала Журавля и еще, кажется, Черепаху.
…подобное внимание ему пришлось не по нраву. Прежние ответчики, коих он на веку своем перевидал множество, боялись.
Виновны ли были, нет, но все равно боялись.
Одни прятали страх за показным безразличием. Другие облекали его в удобные одежды подобострастия, третьи… грозились, что было почти смешно.
Я моргнула.
И потупилась, как надлежит женщине скромной. Мне бы вовсе взгляд от циновки не отрывать, как это делает Мацухито, но… воспитание.
И
…перед судьей поставили махонький переносной столик с огромной книгой, на которую он, не открывая, возложил ладонь. Вторую же пристроил на круглом шаре, сперва показавшемся мне каменным. Но в камне вспыхнули огненные искры и значит…
…судьи слышат не только то, что говорят люди, ибо в словах часто скрывается ложь. А хороший судья прозревает истину, сколь бы тщательно ее ни скрывали.
Иоко слышала.
Где?
Когда? И почему она забыла об этом? Ах… все-таки к колдуну идти придется, сколь бы не была неприятна ей сама мысль о том.
— Ты ли будешь женщина, прозванная Иоко?
— Да, господин.
Мой голос тих, но смею надеяться, лишен робости, ибо робеют те, кто чувствует за собой вину, а я… я ни в чем не виновата.
Искры полыхнули зеленью.
…и значит, действительно своего рода детектор лжи. Полезная штука…
— Ты ли являешься хозяйкой дома призрения, что стоит на улице Мастеров?
— Да, господин.
Искры кружились, словно рыбки в пруду, и поневоле я залюбовалась их танцем.
— Сколько женщин ныне находится на твоем попечении?
— Пятеро, господин.
Зелень успокаивает.
Убаюкивает.
Смотри-смотри… рыбки кружат-вьюжат… скоро зима… дрова должны привезти сегодня, а там… в лавках есть горячие камни, которые заряжают колдуны-исиго, и одного такого камня хватит, чтобы наполнить теплом целую комнату. Правда, стоят они до десяти золотых каждый… но если прикупить пару, ибо дом стар и хлипок с виду, а потому я не уверена, что дров хватит, чтобы согреть его.
…рыбки слушают.
Я говорю.
О своей жизни.
О своем доме… и да, я найму мастеров, которые обмажут стены смесью глины и соломы. И крышу… на крышу золота, которое выплатят в следующем месяце, должно хватить… если позвать того же исиго, чтобы сплел заклинание, которое сделает ее крепкой и не позволит ветрам проникать в щели. И тогда тепло не будет уходить…
…мне казалось, что сотня золотых много? Ничтожно мало…
…а еще чужая воля ведет меня.
Зачем ему?
Не знаю. Но нет тайны… мы продадим гобелен, который починила Кэед… и шелковые шарфы… веера, расписанные Юкико… две сливовых ветви и еще море, созданное всего-то парой линий. Меня до сих пор поражает это ее умение…
…травы.
…Шину знает толк в торговле, а потому я надеюсь, что мы соберем достаточно средств, чтобы не просто починить крышу, но и привести дом в порядок.
А там…
…что-то да будет…
Рыбки суетились. Рыбки тянулись ко мне, и если я протяну руку, они позволят коснуться влажной своей чешуи… рыбок на самом деле нет, это живая сила проклятой крови, заключенная в каменном шаре…
— Хватит, — этот голос отрезвляет и рыбки прячутся.
А я моргаю, пытаясь справиться с головной болью. И еще пониманием того, что меня просто-напросто загипнотизировали или как это здесь называется? Главное, что я совершенно не представляю, что рассказала… наверняка, много лишнего, но…
— Подай госпоже воды…
Этот приказ исполняется незамедлительно. И мне даже помогают напиться. Вода холодная до ломоты в зубах и подкислена соком циннары.
— Спасибо…
— Здесь не отмечено, что ваша кровь несет силу, — в голосе судьи мне слышится недовольство. И писец — откуда и когда он появился? — нагибается еще ниже. Мне видны лишь макушка его, широкие рукава халата и доска с закрепленным на ней свитком.
— Я… не знала…, - мне не хочется отвечать, но воля моя еще подчинена чужой. — Я не знаю, что делать.
Это прозвучало жалобой.
— Вам будет назначен наставник…
…хорошо это?
Плохо?
В памяти Иоко пустота… наставник — это логично, если подумать, необученный маг способен доставить множество неприятностей. Вопрос лишь в том, что мне придется заплатить.
А придется.
— Вы знаете, зачем вас вызвали? — тон смягчился.
Или мне вновь это кажется?
— Нет, господин, — я прячу дрожащие руки в рукавах и пытаюсь справиться с ознобом. Меня трясет и…
…судья поднимается.
Его движения видятся мне нарочито медленными и какими-то неправильными, будто не человек он, но кукла, которой управляют извне. Вот нелепо дергаются руки, будто судья запутался в собственном платье. Вот он переваливается, не способный найти равновесие, и мальчишка-прислужник подставляет плечо.
Судья ковыляет.
Ему больно?
Пожалуй.
Но он идет. А я смотрю… в красные очки, за которыми прячутся глаза… а мне бы увидеть, заглянуть… и справиться со страхом, который решил вдруг появиться. Он вспыхивает, парализуя все тело, и Иоко беззвучно кричит, оглушая напрочь… а я смотрю.
Смотрю.
И позволяю коснуться себя.
Судья кладет раскрытую ладонь на мою голову, и эта ладонь невесома, как осенний лист. Суха. И хранит остатки тепла. Оно проникает сквозь кожу, наполняя тело солнечным светом. И дышать становится легче, и… и страха больше нет.
Благодарность?
Пожалуй.
Я позволяю себе поднять голову и посмотреть на человека… человека ли?
Усы вот ненастоящие, и пудры слишком много, чтобы различить черты лица. На деле же судья не так и стар.