Дом с синей комнатой
Шрифт:
Сейчас редко услышишь о дизентерии. Но тогда одного упоминания было достаточно.
Лекарство на деле оказалось смертельным ядом, и, пока жертвы корчились в агонии, преступник забрал из кассы банка деньги и скрылся. Из шестнадцати человек, принявших яд, двенадцать скончались.
Массовое отравление со множеством жертв – поразительное сходство. Во времена моего детства воспоминания о послевоенном времени были еще живы в памяти взрослых.
Способ убийства тоже совпал. В тот день отмечали два особо важных для любой японской семьи события – хозяину дома, доктору Аосава, исполнялось шестьдесят, а его матери – восемьдесят восемь. Все в округе знали, что в семье Аосава у
Зрелище было ужасным. Соседи, заглянувшие на праздник, и торговец, оказавшийся там случайно, тоже стали жертвами. Всего погибли семнадцать человек, из них шестеро детей. В семье Аосава было трое детей, соседские ребята также пришли на праздник угоститься и поиграть.
Мой брат тоже едва не стал жертвой. Он был беспокойным ребенком, не способным долго усидеть на одном месте – в тот день это стало его спасением. Ему выдали баночку сока, но он был так взволнован, что, не открыв ее, прибежал за мной и нашим братом, чтобы тоже позвать нас на праздник.
Придя туда, мы застали сцену из ада [21] . Повсюду в жуткой агонии корчились люди. Сперва мы не поняли, что происходит, не поняли, что они страдают. Могло показаться, что все движутся в странном праздничном танце. Повсюду была рвота, в воздухе стоял кислый запах, зловоние окутывало все вплоть до входа в дом.
Мы еще долго не могли избавиться от этого запаха. Брат несколько лет не мог пить сок – одного взгляда на него хватало, чтоб ему делалось дурно.
21
В оригинале упоминаются «два из восьми видов ада» в буддизме – круги горячего ада, где преступники бесконечно палятся на постоянном огне, что сопровождается их страшными мучениями, криками и стонами.
Старший брат первым понял, что произошло нечто ужасное, и бросился в полицию. Я и мой второй брат, Дзюндзи, были так напуганы, что помчались домой рассказать о случившемся матери.
Мгновенно начался переполох.
Узкий подъезд к дому был перекрыт машинами полиции и «Скорой помощи», отовсюду сбежались любопытные зеваки. Все это напоминало фестивальное шествие. Укрывшись, мы крепко держались за маму, пока весь город снаружи захлестнул рев, бушевавший вокруг нашего дома, ставшего похожим на лодку посреди океана. Помню, мне казалось, что нас уносит толпой, словно бурным течением.
Говорят, что в чрезвычайных обстоятельствах даже воздух меняет цвет.
В тот день воздух будто разделился на два слоя – тяжелый и мрачный, скопившийся внизу, и легкий искрящийся воздух над ним, словно переливающийся на свету. Об тяжелый воздух у ног, казалось, можно было споткнуться, в то время как сверху кто-то высасывал его через трубочку, поднимая все выше. Нет, я все равно не смогу вам этого объяснить.
Это был такой же день в конце лета, прямо как сегодня. Жаркий, влажный и безветренный.
Но лето и не думало кончаться в тот год. Из-за одного дня лето для многих из нас так и не кончилось.
VIII
Осторожнее! Если присмотреться, вы увидите, что над землей натянута тонкая сетка. Все для того, чтобы
Деревянное здание вон там – вилла Сейсонкаку [22] , объект культурного наследия. Даймё [23] клана Кага построил ее для своей матери, чтобы она встретила беззаботную старость. Здесь весьма интересно, давайте зайдем внутрь!
22
Сейсонкаку – большая японская вилла в городе Канадзава, построенная в 1863 г. Маэдой Нариясу, даймё клана Кага, в качестве дома для его пожилой матери – Синрю-ина. Коллекция ее личных вещей и сама вилла сейчас открыты для публики.
23
Даймё – крупнейшие военные феодалы средневековой Японии. Если считать, что класс самураев был элитой японского общества X–XIX вв., то даймё – элита среди самураев. Сословие возникло одновременно с появлением устойчивой военной прослойки – буси – в IX–XI вв.
Японские традиционные дома всегда такие темные. Дома моего детства все были такими. Я прекрасно помню мрачную бабушкину гостиную, темную даже в полуденное время. Атмосфера дома, пропитанная кисло-сладкой смесью запахов благовоний, лекарств и стряпни с кухни, всегда нагоняла на меня беспричинную тоску.
Здесь довольно прохладно. Прохлада прямо оживляет. И пот сразу высох, какое облегчение… Но зимой здесь, конечно, по-другому; холодный воздух карабкается по ногам. Раньше люди здесь, должно быть, промерзали до костей.
Говорят, на расследование того дела из столицы префектуры прислали больше сотни полицейских. Это неудивительно: весь город был охвачен паникой. Людей по соседству допрашивали так часто, что они были измучены. Наша мама в один момент стала очень нервной. Она не разрешала нам есть покупные сладости или пить напитки вне дома – только заваренный дома зеленый чай. Полагаю, так делали во всех семьях, где были дети.
На тот момент я училась в пятом классе начальной школы, а мои братья-погодки перешли во второй и третий класс средней школы.
Нас неоднократно вызывали на допросы, главный следователь и женщина-полицейский приходили к нам домой и раз за разом слушали один и тот же рассказ. Младшего из братьев, Дзюндзи, опрашивали чаще нас, ведь он в тот день был на месте преступления. Даже для такого общительного ребенка, как мой брат, это было очень утомительно. Разумеется, я понимаю полицейских. Почти все, кто находился в тот день на празднике, погибли, а к выжившим в больницу их еще какое-то время не пускали врачи.
Поскольку преступник ничего не забрал из дома, первой версией полиции было убийство из мести. Однако следствие довольно быстро зашло в тупик, ведь Аосава были весьма уважаемой семьей потомственных докторов, и вряд ли нашелся бы человек, затаивший на них злобу.
Атмосфера стала очень накаленной. Несмотря на невероятные усилия со стороны полиции и содействие утомленных допросами горожан, психологический портрет преступника оставался неясен. И полиция, и жители города испытывали ужасное напряжение.
Все были очень раздражены. Человек, совершивший массовое убийство, был среди нас, но мы не видели его лица, не знали, кто он. Лишь то, что он где-то рядом.
Разумеется, он был рядом все это время.
Мужчина в черной бейсболке и желтом непромокаемом плаще-дождевике.