Дом скитальцев (рис. Н. Васильев)
Шрифт:
Десантник поднял палец характерным учительским жестом.
– Это загадочная история, в которой я не разобрался, хоть и надлежало… Вы представляете себе биологический механизм пересадки личности, уважаемый Михаил Тихонович?
– Совершенно не представляю, Иван Кузьмич, - слукавил Зернов.
– Я практический работник в иной области, не так ли?
– М-да… Попробую… Грубо говоря, при пересадке в мозгу закладывается новая сеть нервных связей, формирующая новую личность. М-да… Излучение «посредника» навязывает мозгу эти новые связи, причем старые остаются практически не затронутыми. Новая личность не вытесняет старую, они там вместе живут, сосуществуют. Но… - Учитель приложил палец к носу, -
– Он снова поднял палец.
– Если мозг этот - взрослый… Загадочная история, уверяю вас! Не представляю, как ее объяснить. Мне, как учителю по профессии, приятно воображать, что мотивация поведения у детей более мощная, чем у взрослых… Вы понимаете?
– Так, так…
– Почему детская личность оказывается начальствующей? Может быть, случайность. Может быть, мое наивное учительское мнение истинно. М-да. Не знаю…
– А как считают там?
– П-ф! Там! Путь не интересуется теориями… Официальная наука попросту отрицает любую возможность поражения Пути. Никто не возьмет над нами верх - и все тут. Прошу извинить.
– Иван Кузьмич подошел к инвертору, прислушался, отошел.
– Теперь я отвечу на ваш вопрос. Мне было нужно послать туда двоих людей, причем таких, какие несомненно будут начальствующими личностями. Без осечки. Вам ясно решение? Дети. Возможно более старшего возраста, но дети. Я выбрал двоих, которых я несколько лет наблюдал здесь во время летних каникул. Очень дружные, с волевыми и самобытными характерами. Прямодушные. Не трусы. Девчонка - просто золото… Мальчик лучше мотивирован, но попроще, попроще… А здоровье у обоих - ну, кремешки!
– Учитель улыбнулся, первый раз Зернов видел, что он улыбается по-настоящему.
– И я их отправил - дубликаты, естественно.
– Благодарю вас за объяснения, - сказал Зернов.
– Если я верно вас понял, дубликаты вернутся?
Иван Кузьмич посмотрел на него, мрачно пожал плечами:
– Делаю все возможное, м-да… Пока не знаю. Теперь прошу извинить, честь имею кланяться.
– Он сунул голову в инвертор, между двумя алюминиевыми тарелками. Волосы его, потрескивая, поднялись дыбом.
Так закончилась вторая и последняя встреча Зернова с Линией девять, Десантником-инсургентом.
Вторая возможность
Механический привратник поднял крышку люка в кабинете командора Пути. Отступил на два шага, замер. Из-за высокого порога выдвинулся синий капюшон, рука в синей перчатке взялась за бортик. На Севку взглянули бесстрастные глаза монтажницы высшего класса Тачч. Она поднялась в кабинет, приняла безупречную уставную стойку, сделала два уставных шага вперед, отсалютовала с небрежной четкостью. За ней чинно вылез Нурра. Отпихнул робота башмаком и сам закрыл крышку. И захохотал, приплясывая.
– Арроу! Вот и мы! Что же вы стоите, как сломанные питы?
Севка спросил, едва шевеля челюстями от волнения:
– Кто ты?
– Монтажница высшего класса Тачч, ваша предусмотрительность, - был спокойный ответ.
– Ваш инженер для поручений.
– Кто ты?
– Я не вполне понимаю, вашусмотрительность…
– Говорю тебе, он - инопланетный!
– корчась от смеха, прохрипел Нурра.
– Скажи ей что-нибудь по-своему, благодетель!..
«Машка не верит, что я командор Пути», - понял Севка. Ему пришлось сесть.
– Я есть Ше-уа. Ты понимаешь меня?
– Нет, ваша предусмотрительность.
В самом деле, трудно было понять, что «Ше-уа» означает «Сева»… Но у Севки - нет, у командора Пути - появилось скверное подозрение. Что Нурра предал его и сейчас разыгрывается фарс. Якобы Машка не узнает, а на самом деле это прежняя Тачч… Больно уж долго они ходили… Скверная мысль. Однако реальная. Он спросил:
– Ты помнишь коллективное животное, у которого была нора рядом с колодцем?
Лицо Тачч мгновенно изменилось.
– Да. Да! Помню!
– Какая шерсть у него?
– У него колючки… - ответила Машка.
Это была она, честное слово! Кто еще мог знать, что у ежа колючки? И что под «коллективным животным» командор Пути подразумевал ежа Тимофея Ивановича?
Потом говорили о какой-то чепухе. Вроде: «Тебе было очень страшно?» - «Да нет, я как спала. Очнулась и вижу - ты. А ты и говоришь: „Я Нурра“».
Вот почему они долго ходили. Машка последний раз видела Севку в теле бедняги Глора и совсем запуталась, пока Нурра втолковывал ей, что он не Севка, и так далее. Сейчас он слонялся по кабинету, то и дело принимаясь хохотать и выкрикивать: «У-уа, протрите мне иллюминаторы, погибаю!»
Между тем начался предстартовый отсчет времени. Уже прибыли на причалы швартовые команды. Буксировщик закрепили в кормовой нише корабля, и счастливчик Тафа принялся капризничать. Он гнусавил на весь Ближний Космос: «Одиннадцатый болт люфтит», то есть плохо затянут. Специалисту низшего класса Тафе хотелось покуражиться над господами из высших каст - сегодня его день. И он куражился. Вызвал своего второго пилота, командора Пути, и осведомился, успеет ли его предусмотрительность привыкнуть к пилотскому креслу… Этот дерзкий вопрос вернул Севку к действительности. Он Джал Восьмой и пока что командор Пути на этой проклятой планете. Он пробасил с неподдельным на сей раз добродушием:
– Не суетись, паренек… Я пилот не в первом поколении.
Однако по расписанию, второму пилоту буксировщика надлежало вот-вот прибыть в корабль.
Он оторвал себя от Машки. Быстро, оглядываясь на бушующие экраны, объяснил положение. Первая возможность - выйти в открытый вестибюль причала и вызвать Учителя. Их ждут на Земле, и задача выполнена. Но есть вторая возможность - отправиться с кораблем к Холодному и совершить задуманное. Он объяснил, что именно.
Машка сказала, глядя на него непроницаемыми глазами Тачч:
– Я должна прослушать регламент заправки и подумать.
Нурра принялся восторженно чесаться и подвывать.
– Тафа? Мозгляк-то, у которого болты люфтят? Ты его пришиби, ар-роу!
– А после что?
– После отобьемся! Охрану побьем и на корабле смотаемся!
– Ну, понес, чурбан!.. Заправочная команда - больше двадцати семи душ. Всех побьешь?
– буркнул командор Пути.
Он уже не стал объяснять, что Космическая Охрана имеет в виду попытки угона кораблей. На этот случай подняты «Раты». На экране планетного вещания как раз проходило звено стремительных ракет - странные гибриды стрелы с этажеркой, сопровождаемые длинными языками бесцветного пламени. «Раты» мчались над дневной стороной планеты, и оба Солнца играли на плоскостях «этажерок» - радиаторов сверхглубокого охлаждения. В эфире перекликались пилоты патрульных и спасательных кораблей, пищали сигналы маяков, переругивались дежурные команды со спутников. Кто-то вызывал «ракету его отважности Великого Десантника». Значит, Нуль оставил свою затянувшуюся вахту на маяке, желает принять посильное участие… Милости просим, дорогой, милости просим… В кабинет ворвался голос Первого ходового Диспетчера: