Дом Утраченных Грез
Шрифт:
– По крайней мере нашел дорогу домой.
– Первый раз, да. Подошел к дверям и вспомнил, что оставил ключ на дискотеке.
– На той жуткой дискотеке? Я уж почти и забыл о ней.
– Потом я нашел его на столике, за которым мы сидели, он лежал возле твоей нетронутой бутылки пива. Но утром ты нашел меня в целости и сохранности. Должно быть, я сделал это в конце концов.
– Да. Должно быть. Попробуй йогурт с медом.
Крис вздрогнул от отвращения, поправил очки на носу.
– Майк, прошлой ночью кое-что
– Еще бы. Надрался до чертиков и оскорблял меня, – сказал Майк, наливая темный мед из пластикового пакетика в глиняный горшочек с жирным йогуртом.
– Я имею в виду кое-что сверхъестественное.
Майк положил ложечку.
– Там был человек. На берегу. Он был в огне, Майк, с головы до ног. Но не бежал, не кричал. Он просто шел ло берегу.
Майк молчал.
– Ну? – спросил Крис.
– Что ну?
– Скажи, что я был пьян.
– Я уже говорил это.
– Нет, скажи, что я пьяная харя. Надрался до того, что ничего не соображал. Скажи, что все это мне примерещилось.
– Ладно. Тебе все примерещилось.
Крис осторожно закатал до локтя рукава рубашки. Левая его рука была покрыта густым черным волосом, но на правой не осталось почти ни единого волоска.
– Се Исав, брат мой, волосат, а я гол. – Он сунул правую руку под нос Майку, чтобы тот мог почувствовать запах паленого волоса. – Пылающий человек прошел так близко от меня, что опалил все волосы на руке.
– Да. Не укладывается в голове, правда?
– Да? Да? Не говори «да». Скажи: «Брось, Крис, наверняка ты как-нибудь неловко действовал зажигалкой, когда был в пьяном состоянии».
– Ну, если настаиваешь…
– Нет, нет, нет, Майк. Не увиливай. Пожалуйста, скажи, что я рехнулся. И дело с концом.
– Хорошо. Ты рехнулся.
– Что? Ты хочешь сказать, что веришь мне? Ты это хочешь сказать? Если это так, то я дам тебе в зубы.
– Ты злишься, потому что я тебе верю?
– Да не хочу я, чтобы ты мне верил! Я хочу, чтобы ты переубедил меня, чтобы я выкинул это из головы!
– Успокойся.
– Успокойся? Как это, черт, успокойся? Как я могу успокоиться, когда ты СПОКОЙНО СИДИШЬ ТУТ И ВЕРИШЬ КАЖДОМУ МОЕМУ СЛОВУ? Господи!
Майк предложил Крису сигарету, от которой тот отказался.
– Так или иначе, Крис, ты не куришь; никогда, даже если пьян; так что вряд ли ты мог обжечься зажигалкой. Как выглядел этот человек?
– Что? Пылающий человек? Не желаю говорить об этом.
– О'кей.
– Он… он был высокий. В руке палка, посох, тоже в огне. Кажется, у него была борода. А его ботинки… они были… не знаю, как сказать…
– Стальные башмаки?
Крис снял очки и вперился в Майка.
– Да, – сказал Майк. – Я тебе верю.
– Ты тоже видел такое?
– Не совсем такое. Но вроде этого.
Крис потер опаленную руку, вид у него был неважный.
– Опохмелимся? – предложил он.
Майк
– Это странное место, – сказал Майк. – Я не могу объяснить подобные вещи.
– А местные тоже это видели?
Майк покачал головой:
– Кто как, у всех это происходит по-разному. Это уже другая тема, не хочу даже обсуждать ее. Когда об этом говоришь, оно, похоже, становится еще реальней. У меня уже складывается своя теория. Эти видения, – думаю, они рождаются внутри нас. Куда собираешься?
– Блевать я собираюсь. Не надо мне было пить это бренди.
Обязанностью Никки было накачать воды в пластиковое ведро и подать его наверх Ким. Приходилось взбираться на три ступеньки приставной лестницы и протягивать ведро Ким, ждавшей на крыше душа. Они наполняли холодной водой бак, роль которого исполняла бочка из-под нефти. Никки уже сломала ноготь.
– Сколько ведер туда входит?
– Около шестидесяти. Качай.
– Обязательно делать это сейчас?
– Ты единственная, кто бежит под душ после каждого купания. Так что можешь и помочь мне наполнить бак.
Никки слишком усердно сосала кровоточащий палец, чтобы уловить нотки негодования в голосе Ким. А Ким была решительно настроена заставить Никки сделать что-нибудь по хозяйству, хоть как-то помочь им. Сидя на корточках среди рыбацких сетей и лодочных багров, она смотрела, как слабосильная Никки одной рукой качает воду, и язвительно думала про себя: «Что, заставлять других скакать вокруг тебя, как мартышку на привязи, приятней, да?» Никки взобралась на вторую ступеньку, расплескивая воду, протянула дрожащей рукой ведро, и Ким, потянувшись за ним, нарочно дала дужке выскользнуть из руки. Ведро опрокинулось, и вода хлынула на Никки.
Никки завизжала. На ней были дорогие шорты хаки, и теперь они прилипли к ее бедрам. Прелестные розовые туфельки были полны воды.
– Поднимайся выше, Никки! Выше! Мне трудно тянуться к проклятому ведру! Какого черта ты ленишься! Иди переоденься.
Никки направилась в дом, а Ким села на груду рыбацких сетей. Она пыталась разобраться в глубинных ощущениях, которые не выразить словами. Объяснения тому случаю в турецкой бане не находилось; она не вполне верила, что услышанное ею тогда было эхом правды; и все же была готова к тому, что так оно и есть. Что-то необычайное говорило в ней голосом Никки, намекая на предательство, и какие бы таинственные силы ни сошлись бы в этом месте, она уважала их и прислушивалась к ним. Она доверяла этим галлюцинациям не в силу их достоверности, точности деталей, внешнего обличья; дело было в их грубой реалистичности, в том, что они шли от сердца. Эти случаи затронули знакомые, но позабытые струны. Разбудили долго молчавшие колокола.