Дом
Шрифт:
— А почему к нам привезли?
— Так это…покойник один жил, — отозвался санитар Коля, который как всегда был в курсе всего, — Отчего умер неизвестно. Соседка утром постучалась, а он не открывает. Пока то, да се… дверь вскрыли.
— Понятно.
Мухин натянув перчатки взялся за большой секционный нож….И через пять минут рассматривал возрастные изменения. Общее истощение организма. Печень — да…покойный употреблял, хорошо употреблял в свое время, но не сейчас… Легкие тоже…курил, но видно давно бросил, что успели очиститься. И никаких раковых опухолей и даже намека нет.
— Что писать Николаич? — спросил Коля, стоящий рядом с журналом регистрации.
— Пиши, обширный инфаркт. Никакого криминала тут нет.
— Угу…
Зазвенел мобильник.
— Коля возьми трубку, ответь, что я занят.
— Ало?
— Котик, что бы ты хотел сегодня на ужин? — зажурчал в трубку мягкий женский голосок.
Коля покраснел и откашлялся в трубку:
— Это Николай..
— А…Коля? Что там мой супруг занят?
— Ну …да…Перезвоните минут через двадцать.
— Кто звонил? — спросил Мухин
— Жена.
— Чего хотела?
— Николаич, ты не поверишь, но судя по голосу тебя, — улыбнулся Коля.
— Почему не поверю? Бывает, — спокойно ответил Валера, чувствуя, что краснеет как девушка.
— Да, ладно. Может домой пойдешь? Я сам зашью?
— А зашивай, пойду, — сказал Мухин, стягивая с рук перчатки.
Тщательно надраивая руки под краном, Валера улыбался, представляя, что уже дома. Как же это все-таки хорошо, когда дома ждет любимая жена и ребенок. Хорошо, что он решился и рискнул на старости лет, и, наконец, женился. А потом они вместе рискнули и завели малыша. Ирка, правда, ревнивая до безумия, но у каждого свои недостатки.
— Петя, ну ты скоро? — вопросила Зоя Карповна у мужа. Михалыч брился. Они сегодня собрались в город. И если он позволял себе небритым с щеткой седой щетины ходить по даче. А чего? Тут его все знали? То в городе могли принять за бомжа. А он не бомж, а пенсионер, живущий на даче круглый год. Оно и правильно. Зачем им старым квартира в городе? У дочки вон, трое сорванцов подрастает, им место нужно. А нам, что? К земле привыкать пора. Михалыч брился и чувствовал, как накатывает волна грусти. Весна, вот и пасха прошла. А перед родительским днем нужно было навестить могилки.
Выйдя с поселка супруги сели на автобус 43его маршрута и доехали до остановки «Встреча» там пересели на 8ку, идущую по Астраханской трассы до городского кладбища.
Кладбище встретило тишиной и умиротворенностью. Все заросшее тополями и кленами со стороны казалось просто лесом по весне распускающим листочки. Если бы не частые памятники и оградки между ветвей. На входе они остановились. Михалыч закурил, а Карповна купила у торговцев на улице несколько искусственных цветочков.
— Ну, что? Пошли?
— Пошли.
Михалыч закинул грабли на плечо и двинулся следом за супругой. До могилки было еще шагать и шагать. В обще-то, им надо было проехать еще остановку и зайти через вторые ворота, оттуда было ближе. Но там цветы никто не продавал. Вот теперь пришлось топать.
Ну, это ничего…Скоро дойдем родной. Скоро свидимся. При этих мыслях у старика, как он не крепился, вылезла непрошенная слеза, и поползла по щеке. И время словно сжалилось над стариками и уже через мгновение они пришли.
Пока Михалыч собрал и сгреб с могилки пршлогоднюю опавшую листву, Карповна протерла тряпочкой памятник, взрыхлила землицу и посеяла цветочки. Петр Михайлович отнес кучу листьев на мусорку и стал облокотившись на оградку.
— Вот и свиделись сынок, — прошептал он, смотря на фотографию на памятнике. С памятника на него смотрел широко и открыто улыбаясь старший лейтенант Анисимов Александр Петрович. Короткая стрижка, почти под ноль. Красная звезда на груди и еще какие-то медали. А под фото даты 1966–1992. Вот так….вот. Всю свою недолгую жизнь он был честным хорошим парнем. Афганистан прошел. А когда вернулся тут такое началось…А сын терпеть несправедливость не мог, и боятся никогда не боялся. Разогнал как-то гопников, бандюков новорощенных. А они подкараулили его у дома и в спину всю обойму выпустили. Восемь пуль. Как в копеечку. Ни разу не промахнулись гады.
— Вот мы и пришли сынок, — забормотала тихо себе под нос Карповна, — Все у нас хорошо, у Ирки детишки подрастают. Младшенького она в честь тебя Сашей назвала. Боевой парнишка растет. Тоже говорит, как вырасту в военное училище пойду. Родину защищать буду. Жалко конечно Сашенька, что ты детишками обзавестись не успел, не порадовал нас стариков. А еще у нас радость, батя твой на старости лет за ум взялся, пить бросил. Говорит, и не будет больше никогда.
— Ладно, там. хватит бормотать, налей стопочку за упокой души.
— Сейчас Петя, сейчас…
Карповна засуетилась, распаковывая привезенную с собой сумку. Положила на могилку крашеное яичко, конфеты и все, что положено. А потом достала три маленьких стаканчика, и плеснула в них из бутылки.
— Царствие небесное, пусть земля тебе будет пухом.
Произнес Михалыч и, подняв стакан ко рту, стал давиться водкой и слезами.
— пырвет…
— пыр сам…
— тут таку инфу нарыл закачаешься
— чо?
— морг хакнул. зацени как бомжей кромсают. жесть!
— ты ваще…, - напечатал Чума. Ему стало как-то дурно на душе.
— ща в нет кину.)))
— ты гонишь чо ли? ((
— Чума, ты чо? трупаков боишься? Сссышь, не смотри. а пацаны заценят
— Крыса, ты не догоняешь…они все чьито родственники.
— твои?))))
— не мои, но так делать нельзя…не по-людски это..
— оба на! моралист нашелся..)))
— не моралист. ты прикинь, если твою бабку разделанную как мясо в инет выложат? А?