Дом
Шрифт:
пытается казаться смелее, чем чувствует себя. – Может, я смогу прогнать их? Не
знаю! Я никогда еще этого не делала! Эх, была бы здесь моя мама.
– Вы сможете, – сказала Дэлайла. – Мы все сможем. Сначала нужно собрать
их вокруг нас, да?
– Да, джаану.
С тихим испуганным смешком Дэлайла прошептала:
– Они меня ненавидят, – она закрыла глаза, сказав это, и едва могла
представить, что именно обнаружит, войдя в дом.
Это будет
Это будет прогулкой прямо внутрь тикающей бомбы.
Когда она подняла взгляд, Дэлайла заметила, что Вани смотрит на нее в
зеркало заднего вида.
– У нас ведь нет другого выбора? – спросила та.
Дэлайла села прямее и взглянула на Давала. Из-за всего этого он был таким
тихим, таким непривычно задумчивым, просто внимательно слушал их обеих.
Но когда он заглянул в ее глаза, то выглядел решительно… и бесстрашно. От
взгляда в его глаза она ощутила какой-то буквальный рывок, словно он схватил
сердце Дэлайлы и напомнил ему, как биться.
– Гэвин там, – прошептал он. – В этом безумном доме, Ди. Он искалечит
всех, кто встанет на пути. Никто не может быть в безопасности, пока он
существует. Нам нужно сделать это. Я смогу.
– Я зайду и найду его, – произнесла Дэлайла. – Он может менять все и
сбивать нас с толку, но я хотя бы была там раньше. А вы останетесь на дороге
перед домом и будете ждать, пока я вас позову. Что бы ни случилось, оставайтесь снаружи. Сзади есть амбар. Я отведу его туда. Место маленькое, но, наверное, самое безопасное для всех нас. Как только мы попадем туда, вам
нужно быть готовыми.
Вани снова посмотрела ей в глаза.
– Мы будем готовы.
– А потом, Давал… – начала она, глядя на лучшего друга.
Он поднял взгляд темных глаз, мерцающих в свете полускрытого облаками
солнца.
– Что?
– Ты все еще умеешь замыкать провода?
Когда Давал вернулся из поездки в Калифорнию к родственникам, он
написал Дэлайле на электронную почту, хвастаясь, что один из них научил его
замыкать провода в машинах. Судя по вскрику Вани и тому, как округлились ее
глаза, об этой части своих каникул сын ей не рассказывал.
– Конечно, – гордо улыбаясь, ответил Давал.
– Ключи от старой машины у Дома, так что тебе придется завести ее
самому. Мы с Гэвином уедем подальше из этого города.
***
Они припарковались у тротуара, и Дэлайла вышла. Влажные листья на
земле напоминали синяки – сине-серые на серой цементной дороге. Когда-то
живой двор был тихим, не было ни ветра, ни двигающихся лоз, ни птиц на
деревьях вокруг, никаких звуков жизни, кроме стука собственного испуганного
сердца в ушах.
Она посмотрела на возвышающееся перед ней здание. И ей показалось, что
она
мрачным и чудовищным. Дом был темным и тяжелым, плотный гнилой воздух
снаружи напоминал о пропитанном водой дереве, треснувшем цементе и сухой
траве.
Но детали дома были скрыты за туманом, поэтому ей пришлось
приблизиться, чтобы лучше видеть. Очертания Дома стали четче, когда она
подошла, оказавшись чуть ли не в метре от железных ворот, которые легко
открылись с пронзительным скрипом. Тьма за ней, когда она вошла на
мощеную дорожку, и уверенность Дэлайлы пошатнулась. Она пошла дальше, и
когда-то цветущий двор выглядел так, словно им не занимались два
десятилетия. Не осталось ни зеленого газона, ни желтого. Никаких цветущих
деревьев или клумб с тюльпанами. Все было коричневым. Дом стал захудалым, ветхим, словно вся жизнь, как и птицы, просто исчезла.
Но Дэлайла понимала лучше. Она знала, что все собралось внутри в
ожидании.
Глава двадцать восьмая
Он
Сначала он заметил голубое небо. Не сказать, что голубое небо в это время
года было редкостью, ведь стояла весна, но в этом уголке, если смотреть от
усаженной деревьями улицы к Дому, синева была только над этим местом.
Небо над Домом даже летом всегда было усеяно облачками темного дыма.
Ровная спираль постоянно выходила из Дымохода и рассеивалась, достигнув
облаков. Но сегодня, ранним утром, каждый пядь пространства над Домом была
черной, как ночь, словно ненависть залила небо, а утреннее солнце не смогло
победить тень.
Земля была усыпана листьями и опавшими ветками, которые захрустели
под резиной его велосипеда, когда Гэвин остановился. Даже в странной
утренней тьме он понимал, что из Дымохода не идет дым, а значит, нет и огня.
А огонь был всегда.
Дом никогда ничего не делал без причины, и с тенью сомнения Гэвин знал, что он и есть эта причина. Дом ждал его.
Солнце начало проникать сквозь ветви деревьев у соседей, и хотя он
почувствовал, как тепло начинает проникать за шиворот его темной толстовки с
капюшоном и согревать кончики его ушей, Гэвин дрожал от зловещего холода, окружившего его дом. Он понятия не имел, что увидит, когда откроет дверь, но
знал, что пора.
Он принялся рассуждать, а не отбросить ли вообще идею сюда приходить, зная, как легко было бы остаться в кабинете музыки с Дэлайлой, забыть обо
всем и затеряться в ней. Они поймали бы утром автобус и тихо сбежали бы из
города. Может, смогли бы уехать на неизвестное расстояние, что позволило бы