Дома костей
Шрифт:
А может, спасала своих людей.
Сзади донесся шум падения. Эллис не смог определить, кто упал – дом костей или коза. Адерин прикрывала пламя ладонями, не боясь обжечься.
– Скорее, – едва проговорил Эллис из-за сбившегося дыхания. Он свернул во второй туннель и бросился бежать по нему, мысленно надеясь, что он выведет их наружу.
Этот туннель поднимался еще круче, чем предыдущий, в отблеске пламени на его стене была видна полусгнившая лестница. Почти все деревянные перекладины рассыпались, но железные костыли уцелели.
Не говоря ни слова, Эллис полез вверх первым. Хватаясь за костыли вплотную к камням, в которые
Адерин бросила догорающий шарф. Мгновение он продолжал пылать, а потом влага с камней пропитала его, и все окутала тьма.
Левое плечо Эллиса жгло, как раскаленным железом, жар пронзал тело, и на жуткий миг ему показалось, что сейчас он лишится чувств, упадет и останется в этой темноте навсегда. Его кости скатятся в воду к остальным… Он прикусил губу, заставляя себя смотреть в одну точку, затем попытался перенести почти всю тяжесть тела на правую руку и подтягиваться дальше на ней. Но и правая рука вскоре начала дрожать от напряжения.
Павшие короли. Он просто не сможет. Он замер, не в силах ни подняться выше, ни спуститься. Грудь горела от боли, сердце, казалось, пыталось вырваться наружу и неистово колотилось.
– Я… не могу, – прохрипел он. Его тело просто не в состоянии дальше терпеть эти муки, как бы он ни пытался собраться с силами и подчинить его себе. Плечо буквально исходило криком боли, и ему хотелось закричать в ответ, но он удерживал вопль в себе, стиснув зубы.
На несколько страшных минут они застыли, повиснув на стене. Он чувствовал руку Адерин на своей щиколотке, она сжимала пальцы, без слов уговаривая его двигаться дальше, спасаться, но он не шевелился. Через некоторое время она убрала руку.
Он почувствовал, как она карабкается вверх мимо него, и понял: она спешит подняться повыше, чтобы дома костей не стащили ее вниз.
Вот и хорошо. Облегчение накатило на него – не за себя, за нее. Даже если он упадет, ей падать незачем. Она пойдет дальше, сделает то, что они задумали, и, возможно, спасет остальных. Ни к чему ей заканчивать путь в этой сырости и мраке, среди костлявых пальцев и лязгающих челюстей.
А потом он ощутил ее пальцы на своей руке. Она заставила его оторвать руку от стены и потащила вверх, к следующей перекладине.
Было нестерпимо больно. Словно в плечевой сустав вливался жидкий огонь. Может, он даже не выдержал и закричал, но этот вопль потонул в глубине пещеры. Скрипя зубами, он заставил себя продолжать подъем.
Что было дальше, он помнил смутно: ступни, руки, холодный металл, скользкий камень. Он услышал изумленный возглас Адерин, потом под рубашку ему проник свежий воздух. Он ощутил желанную прохладу, овеявшую его шею над воротником и грудь.
Он выбрался из шахты. Только что со всех сторон его окружал камень, и уже через секунду он очутился в малиновых и золотистых пятнах солнечного света, пробивающегося сквозь листву.
Эллис упал на колени в мягкий лесной мох.
Глава 21
Рин слышала немало рассказов про Аннун. О том, что это мир иных, «место, которого нет», где Араун правит подданными в крепости Сиди; где гончие с глазами, горящими багровым огнем, загоняют дичь для своего хозяина; откуда люди, исчезнув на десятилетие, возвращаются, не постарев ни на день; где девушки слышат такие прекрасные песни, что наворачиваются слезы; где Гвидион вступил в великую битву и призвал на свою сторону даже деревья; где Араун наконец решил покинуть острова и уплыл в те края, которые недосягаемы для человека.
Но несмотря на все эти рассказы, Рин оказалась не готова увидеть красоту гор.
Здесь кроны деревьев были золотыми. Не бурыми или красноватыми, как осенью, а золотыми, как на рассвете. Белый лишайник карабкался по стволам, ловя свет. Землю устилал густой мох, солнечные поляны заросли нежными цветами. Это была красота, с которой не сравнится ни одно творение человеческих рук.
Рин впервые поняла, почему человека может тянуть сюда.
Она присела на поросшую мхом землю, глядя, как первые рассветные лучи пробиваются сквозь кроны деревьев. Ей хотелось закутаться в дневной свет, как в покрывало.
– Нам надо… – начала она и осеклась. Потом попробовала снова: – Нам надо высушить одежду. Перекусить и отдохнуть.
Эллис молча и коротко кивнул.
Он сидел скорчившись и тяжело дыша, его одежда насквозь промокла. Его била дрожь, он не делал попыток подняться или заговорить.
– Как ты? – спросила она.
Он упорно отводил глаза.
– Мой мешок промок, но я ничего. – Приятная хрипотца в его голосе стала заметнее. Он ничего не добавил, и она не стала настаивать.
– Я слышу, где-то рядом течет вода, – сообщила она. – Схожу наполню наши фляги и осмотрюсь.
Почти радуясь одиночеству, она углубилась в лес. В нем царила глубокая тишина и спокойствие, которые она не смела нарушить. Деревья здесь были вековыми, с могучими узловатыми стволами, нетронутыми топором. Их густые кроны задерживали солнечный свет, поэтому подлесок был не особенно густым, не составляло труда идти между деревьев по мхам и мягким папоротникам, приглушающим шаги. Рин шла на шум воды, спускаясь по некрутому склону.
Ручей оказался небольшим и явно питался из горного родника. Рин встала на колени у воды – такой холодной, что у нее сжались все мускулы. Зато вода была чистой и прозрачной, и Рин умылась ею, оттерла грязь с лица и рук. Потом стащила блузу и прополоскала, как смогла. Одежда все равно сохранила запахи рудника – меди и ржавчины. Волосы растрепались, и она попыталась переплести косу. И сразу же, как только отмыла пальцы дочиста, зачерпнула полные пригоршни воды и напилась. Неподалеку плеснула рыбешка, и Рин вздрогнула, жалея, что не захватила с собой сеть.
– О, прошу прощения.
Она подняла голову: в нескольких шагах от нее стоял Эллис, старательно отводя глаза. Она нахмурилась:
– Это еще за что?
По-прежнему не глядя на нее, он смущенно ответил:
– Ты же… ну… – Он неопределенно взмахнул рукой, очерчивая ее силуэт в воздухе.
– Да ладно тебе. – Рин наконец сообразила, о чем он. – Я же не голая. Все, что положено, прикрыто тканью.
– Мне бы не хотелось тебя смущать.
Рин поднялась. Она знала, как выглядит: усыпанные веснушками руки, оплетенные сильными мышцами, бледный живот, грудь, которую легко перетянуть полосой ткани. Собственное тело казалось ей похожим на топор – может, и не самый красивый, зато полезный, привычный и удобный.