Домби и сын
Шрифт:
— Этого человка! — повторила м-съ Скьютонъ. — Ты говоришь, мой другъ, какъ будто бы ненавидишь его.
— Какъ?! A вы думали, что я люблю его? О, какъ вы дальновидны, матушка!.. Сказать ли вамъ, кто видитъ насъ насквозь и читаетъ самыя тайныя наши мысли? Назвать ли вамъ этого человка, передъ кмъ еще больше я сознаю свое униженіе?
— Кто же это, мой другъ? Ты, кажется, нападаешь на этого бднаго Каркера! На мои глаза, онъ очень добрый и пріятный человкъ. A впрочемъ, что бы онъ ни думалъ, безпокоиться нечего: его мнніе не помшаетъ теб пристроиться… Да что же ты такъ дико смотришь? Не больна ли ты?
Лицо Эдии мгновенно покрылась смертельною блдностью,
Опять явилась горничная, уничтожавшая размалеванныя прелести расфранченной старушенки, къ которой вмст съ фланелевой кофтой возвратились и вс старческіе недуги. Она приподняла и съ нкоторымъ усиліемъ повела въ другую комнату остовъ Клеопатры, готовой возродиться къ новой жизни съ завтрашнимъ утромъ.
Глава XXVIII
Перемны
— Насталъ наконецъ день, Сусанна, когда мы воротимся опять въ нашъ спокойный домъ!
Сусанна перевела духъ, откашлянулась, оглядлась вокругъ себя и рзко отвчала:
— Да, миссъ Флой, спокойный, нечего сказать, охъ, какой спокойный домъ!
— Послушайте, Сусанна, — начала Флоренса, подумавъ нсколько минутъ, — не случалось ли вамъ, во время своего дтства, видть когда-нибудь этого джентльмена, который принялъ на себя трудъ зазжать ко мн сюда? Онъ былъ здсь три раза, Сусанна, кажется, три?
— Да, три, миссъ Флой. Одинъ разъ, когда вы гуляли съ этимъ беззуб…
Кроткій взглядъ Флоренсы пріостановилъ запальчивость миссъ Нипперъ.
— Я хотла сказать, когда вы гуляли съ сэромъ Барнетомъ и его леди и молодымъ джентльменомъ. A потомъ еще два раза онъ былъ по вечерамъ.
— Въ моемъ дтств, Сусанна, не случалось вамъ видть этого господина въ нашемъ дом между гостями?
— Да, миссъ… то есть, право, я не помню, видла его или нтъ. Въ ту пору, когда ваша маменька умерла, я была еще новичкомъ въ вашемъ дом, и моя должность, видите ли, состояла въ томъ, чтобы убирать и выметать спальни на чердакахъ
Миссъ Нипперъ вытянулась въ струнку и вздернула носъ, изъявляя очевидное негодованіе противъ м-ра Домби, не умвшаго оцнить благовременно ея талантовъ.
— Конечно, вы не могли знать всхъ, кто посщалъ нашъ домъ. A я ничего не помню.
— И y меня тоже осталось мало въ голов, миссъ Флой. Помню, впрочемъ, на кухн часто болтали о гостяхъ. Была старая кормилица, что жила прежде Ричардсъ, разсказывала преуморительные анекдоты, и мы вс хохотали до упаду. Меня тогда она дразнила Пузыремъ, особенно, когда бывала подъ куражемъ, a это водилось за нею частенько. За это ее и прогнали.
Флоренса въ раздумьи сидла y окна, облокотившись на руку, и, казалось, едва слышала, что говоритъ миссъ Нипперъ.
— A впрочемъ, я хорошо помню, миссъ Флой, — продолжала Сусанна, — этотъ самый господинъ, м-ръ Каркеръ, что ли, былъ и тогда при вашемъ пап такимъ же великимъ джентльменомъ, какъ и теперь. Трубили по всему дому, что онъ заграбасталъ вс дла вашего папы въ Сити, и что вашъ папа никого такъ не уважаетъ, какъ м-ра Каркера. Это очень можетъ статься, миссъ Флой, потому что м-ръ Домби, съ вашего позволенія, никого на свт не уважаетъ. Я и тогда понимала эти вещи, даромъ что Пузырь…
На этомъ послднемъ слов Сусанна Нипперъ сдлала особенное удареніе, какъ будто передъ ней стояла старая кормилица, которой теперь надлежало отомстить за обидное прозвище.
— A что м-ръ Каркеръ въ ладахъ съ вашимъ папа,
Флоренса, пробужденная отъ своей задумчивости, слушала теперь съ большимъ вниманіемъ и не проронила ни одного слова.
— Да, Сусанна, — сказала она, — я очень врю, что м-ръ Каркеръ пользуется большимъ довріемъ папы.
Флоренса постоянно думала объ этомъ предмет нсколько дней. М-ръ Каркеръ въ два послдніе визита, говоря тихонько о корабл, утвердилъ нкоторый родъ таинственной доврчивости между ею и собою, и вмст получилъ надъ нею какую-то странную власть, которая начинала ее безпокоить. Отказаться отъ его услугъ или высвободиться изъ паутины, которою онъ ее постепенно опутывалъ, бдная двушка была не въ силахъ: для этого требовалось нкоторое знаніе свта, и нужна была хитрость, чуждая простой и невинной душ. Правда, м-ръ Каркеръ говорилъ ей только то, что о корабл ни слуху, ни духу и что, по всей вроятности, онъ погибъ; но какое право имлъ онъ разсказывать ей объ этихъ вещахъ? Почему зналъ м-ръ Каркеръ, что судьба "Сына и Наслдника" интересуетъ Флоренсу? Зачмъ принималъ онъ таинственный видъ, когда говорилъ ей о корабл? Вс эти вопросы чрезвычайно тревожили робкую двушку.
Безполезно ломая голову о загадочномъ поведеніи м-ра Каркера, Флоренса мало-по-малу начала рисовать его въ своемъ воображеніи какимъ-то грознымъ страшилищемъ, которому суждено играть важную роль въ ея судьб. Напрасно разсудокъ уврялъ ее, что м-ръ Каркеръ такой же человкъ, какъ и вс другіе, притомъ очень пріятный человкъ, который постоянно улыбается и бросаетъ на нее умильные взоры; зловщая мечта, наперекоръ разсудку, помрачала свтлые образы пылкой фантазіи.
Думая потомъ объ отц и упорно продолжая обвинять сама себя въ его холодности, соображая вмст съ тмъ, что этотъ джентльменъ былъ искреннимъ другомъ м-ра Домби, Флоренса со стсненнымъ сердцемъ пришла къ заключенію: ея отвращеніе къ м-ру Каркеру не есть ли слдствіе того же рокового недостатка, который охладилъ къ ней сердце отца и упрочилъ ея совершенное одиночество въ отцовскомъ дом? Иногда она не сомнвалась, что это дйствительно было такъ, и въ эти минуты вновь ея сердцемъ овладвала твердая ршимость искоренить, во что бы то ни стало, этотъ пагубный недостатокъ, лишь бы только узнать ero. A чтобы узнать, она станетъ внимательне наблюдать м-ра Каркера, изучать его поступки, которые только нравятся м-ру Домби, и авось какъ-нибудь этимъ способомъ сама найдетъ дорогу къ охладвавшему сердцу.
Такимъ образомъ безъ руководителя, безъ друга, съ которымъ можно было бы посовтоваться, несчастная двушка носилась по бурному морю сомнній и надежлъ, a м-ръ Каркеръ какъ чешуйчатое чудовище озиралъ ее изъ морской бездны кровожадными глазами, дожидаясь удобнаго случая поглотить беззащитную жертву.
Во всемъ этомъ Флоренса видла новыя побужденія поскоре воротиться домой. Ея одинокая жизнь была лучше приспособлена къ этой борьб между страхомъ и надеждой, притомъ ей казалось, что, быть можетъ, своимъ отсутствіемъ она пропустила удобный случай обнаружить передъ отцомъ свою преданность.