Домик тетушки лжи

Донцова Дарья

– Прошу.

Я шагнула в крошечную комнатушку, так называемый кабинет, где стоял столик на двоих. На стуле сидела роскошная, яркая женщина. Всего в ней было чересчур. Слишком черные волосы, кроваво-красные губы, неестественно румяные щеки и огромные карие глаза, чем-то похожие на коровьи. Рукой, на которой блестели и переливались кольца, она сделала небрежный жест, и старший официант с поклоном испарился.

– Садитесь, – велела мне Соня.

Я посмотрела на нее и наморщила нос. Со мной нельзя разговаривать подобным тоном, пусть раздает указания прислуге. Очевидно, Кристалинская поняла, что совершила бестактность, потому что через секунду добавила совсем другим

тоном:

– Даша, я очень рада вас видеть, присаживайтесь, хотите коньяку?

– Спасибо, я за рулем.

– Ну двадцать граммов можно.

– Вы вытащили меня из кровати, чтобы напоить? – усмехнулась я.

Соня хмыкнула:

– Ладно, тогда сразу перейдем к делу. Скажите, зачем вы сегодня расспрашивали моего несчастного сына Геннадия? Почему представились частным детективом? Только не надо сейчас врать! Я знаю о вас почти все. Вы живете в Ложкине, имеете сына Аркадия, дочь Машу, невестку Ольгу и двух внуков. У вас отличное финансовое положение, и работать сыщиком вам нет никакой необходимости… Продолжить?

– Не надо, – ответила я, – на самом деле я беседовала с мужчиной по имени Геннадий, только, насколько понимаю, он не ваш сын. Кстати, меня волнует тайна гибели вашей дочери, Полины! Я долгие годы считала, что ее родила моя подруга Нина Железнова, но…

– Смотрите, – неожиданно прервала меня Соня и выложила на стол книгу в красивом кожаном пере-плете.

– Что это?

– Фотоальбом.

Я открыла обложку. Веселая молодая женщина держит на руках завернутого в одеяло младенца. Соня пополнела с тех пор и сделала другую прическу, но лицо узнаваемо. Рядом с букетами цветов стоят парень и девушка.

– Это мы забираем Гену из роддома, – пояснила Соня.

Я переворачивала странички, мелькали фото. Голенький, крохотный мальчик «подрастал». Пошли групповые снимки, сделанные в детском саду, потом в школе, завершало экспозицию свадебное фото.

– Он, наверное, сообщил вам, что мы взяли его из детского дома в возрасте четырех лет, – вздохнула Соня.

– Но как же, – забормотала я, – ничего не понимаю!

– Мой сын тяжело болен, – ответила Кристалинская, – он психически нездоровый человек, а Полина Железнова, уж простите, пожалуйста, хоть и является дочерью вашей подруги, на самом деле хитрая дрянь, решившая воспользоваться ситуацией.

Я оторопело хлопала глазами.

– Но…

– Ладно, – стукнула ладонью по столу Соня, – слушайте.

Геннадий родился вполне здоровым мальчишкой, веселым и крепким. Лет до двенадцати он развивался совершенно нормально, но классе в седьмом вдруг стал угрюмым, малоразговорчивым, начал таскать двойки. На все вопросы родителей он сначала огрызался, а потом и вовсе замолчал. Затем лег в кровать и проспал почти неделю, просыпаясь один раз в сутки. Перепуганные отец и мать вызвали врача. Терапевт развел руками и посоветовал обратиться к психиатру.

Месяца два Гену, засыпавшего на ходу, таскали по клиникам. Диагноз заставлял содрогнуться: заболевание психики. Шизофрению не ставили, но психопатическое состояние подтверждали. Соня бросила работу и кинулась спасать сына. К делу подключили лучшие силы. Мать боролась за ребенка до конца. Нашла знакомых за границей и, наплевав на то, что коммунистическая власть косо поглядывала на тех, кто общался с иностранцами, начала покупать за рубежом безумно дорогие лекарства.

Пришлось продать «Волгу», дачу, поменять трехкомнатную квартиру на меньшую… Видя подобное старание, господь сжалился над Соней. В четырнадцать лет Гена вновь стал обычным подростком, может быть, только чересчур тихим. Сонечка молилась каждый

день, боясь, что болячка вернется. Но Геннадий рос, становился юношей… Сорвался опять он в двадцать лет. Причем вбил себе в голову странную, дикую фантазию: он неродной сын Кристалинских, а приемыш без роду и племени. Более идиотского вымысла нельзя себе и представить, если учесть, что тьма Сониных подруг могла рассказать о том, как встречала Кристалинскую у роддома. Но на то она и болезнь, что не поддается никакой логике. Гена мучился безумно, он обожал отца с матерью и страдал, думая о том, что рожден неизвестной женщиной. Обострение болячки наступало у него в мае, как по часам, тянулись летние месяцы, а осенью к Геннадию вновь возвращался разум. Однажды один опытный психиатр подсказал матери, что приступ можно облегчить или даже совсем купировать, если разрешить парню иметь половую связь. У душевнобольных людей часто повышенная потенция, а регулярная жизнь с женщиной может сотворить чудеса.

Соня мигом начала действовать. В доме появилась молоденькая домработница. И Гена целых два года провел без обострения. День, когда Леночка уволилась, стал роковым. Гена съехал с катушек. Только теперь к дикой фантазии про приемного ребенка добавилось еще и пьянство. Парень начал наливаться водкой. Соня впервые растерялась, но потом поняла, что Гену следует женить. Так в доме появилась Ляля, провинциальная девочка, бедная и малообразованная.

– Мы с ней просто договорились, – объясняла Соня, – брак – это ее работа. Она всегда должна быть дома, прислуживать Гене и никогда не отказывать парню в постели. А я платила ей деньги.

Ляля честно выполняла контракт, считая, что ей очень повезло. Живет в роскошном доме, одевается, как царица, тратит деньги на любые прихоти, да еще откладывает каждый месяц определенную сумму.

– Она мне нравилась, – говорила Соня. – Хоть и нашла я девчонку на самом дне, у сутенера выкупила.

– И вы не побоялись взять в дом проститутку?

Соня ухмыльнулась:

– Нет. Ляля была молода, здорова, я, естественно, сначала отправила ее на полное медицинское обследование. Характер у девочки был самый подходящий, и она жутко боялась вновь оказаться на панели.

– Но можно ведь было найти невестку и среди своих.

– Нет, – покачала головой Соня, – все знакомые в курсе проблем Гены, а какую-нибудь девчонку из его института не хотелось. Польстится на деньги, мы ведь очень богаты, а потом затеет развод. Оно бы и фиг с ним, но только все обострения у Гены начинаются после стресса. Нет, с Лялей ему было хорошо, хотя он бегал налево, но никто не возражал. За весь их брак сын ни разу не сорвался, Лялечка умела им управлять, и я полюбила девушку. Кстати, я совершенно ничего не имела против ребенка, с радостью воспитывала бы внука, но Лялечка не беременела.

Вот так они и жили, неожиданно став счастливыми. Впервые за долгие годы Соня расслабилась и даже потеряла бдительность. Они с Данилой съездили вдвоем в Париж и в Испанию. До сих пор Кристалинские не могли себе позволить отдых вдвоем, Гена всегда был при них, мать боялась оставить сына одного. Но теперь за парнем приглядывала Ляля. Сонечке даже стало казаться, что сын излечился. Гена работал у отца на фирме и даже считался там хорошим специалистом.

Потом случилась неприятность. Ляля сломала руку, да еще так неудачно, в трех местах, вместе с ключицей, со смещением и осколками. Соня, естественно, мигом определила девушку в клинику. Произошло событие во вторник, а уже в среду мать нашла сына в компании с бутылкой. Долго не колеблясь, она приняла решение. В доме появились Майя и Полина.