Домой, ужинать и в постель. Из дневника
Шрифт:
В Сент-Джеймский парк, в часовню королевы, где присутствовал на их службе и слушал их музыку, каковые вовсе не столь отвратительны, как многим из нас представляется. Мне их музыка даже кажется приятной — уж лучше, чем антифон, который слышал в Уайтхолле на обратном пути. Дождался, покуда государь спустится к причастию; стоял вместе со всеми и видел — впервые в жизни, — как он причащается. Признаться, между нашей службой и католической я особой разницы не вижу — разве что убранство нашей церкви не столь богато, да и служба в часовне королевы более торжественная.
15 апреля 1666 года
Встал и с женой в церковь, где мистер Миллз прочел никчемную проповедь о первородном грехе, смысл которой не понял ни он сам, ни его прихожане.
10 февраля 1667 года
В церковь в Патни, где повстречал много школьниц, из коих
28 апреля 1667 года
В Вестминстер-Холл; полно народу — сегодня государь выступает в парламенте. Чрезвычайное происшествие: некто, квакер, прошествовал обнаженный через Холл. Только набедренная повязка — да и то, чтобы избежать скандала. На голове сковорода, символизирующая адские муки. Пересек залу, крича: «Покайтесь! Покайтесь!»
29 июля 1667 года
Шел в направлении Уайтхолла, но почувствовал усталость и свернул в церковь Святого Дунстана, где прослушал толковую проповедь местного проповедника. Стоял подле хорошенькой, скромной девушки, все время пытался взять ее за руку, хотел прикоснуться, однако она не давалась и отступала все дальше и дальше, пока наконец не достала из кармана булавки, чтобы уколоть меня, если я дотронусь до нее вновь. Увидев это, я воздержался от дальнейших попыток, довольный тем, что вовремя разгадал ее замысел. Тут взгляд мой упал на другую хорошенькую служанку, сидевшую от меня неподалеку; обратила на меня внимание и она. Подошел к ней и взял ее за руку; руку отняла, однако не сразу. Но тут проповедь кончилась, а с ней и мое любовное приключение.
18 августа 1667 года
Через парк в часовню королевы, где протиснулся почти до самого ограждения и, набравшись терпения, простоял с девяти вечера до двух ночи в огромной толпе. Ожидал чего-то необычного, диковинного, а попал на самую обыкновенную торжественную мессу. Была королева и кое-кто из придворных дам. Боже, как странно ощущать себя частью разношерстной толпы: вот лакей, а вон нищий, рядом с ним знатная леди, за ней набожный католик, бедный малый, а там протестант — и не один, а сразу трое. Все время боялся, как бы мне не обчистили карманы. Их музыка и в самом деле очень хороша, зато служба, признаюсь, слишком легкомысленна, воспринимать ее всерьез трудно. И то сказать, одной рукой они перебирают четки, а другой — жестикулируют, делают знаки, помахивают в такт музыке — и это в самой середине своей мессы. При этом все очень богато и красиво. Католики, в большинстве своем, весьма предусмотрительны: берут с собой подушечки, на которые опускаются, когда молятся; у меня такой не было и становиться на колени было очень больно. <…>
24 декабря 1667 года
Вернулся в церковь и послушал хорошую проповедь мистера Гиффорда: «Наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам» [43] . Отлично, убедительно, к тому же высоконравственно; в своей проповеди умно показал, что богатства верней добиться праведностью, нежели грехом и злодейством.
23 августа 1668 года
Наука и образование
43
Евангелие от Луки, 12:31.
С мистером Шепли, мистером Муром и Джоном Боулсом — в Рейнскую кофейню; туда явился к нам Джонас Мур, математик. Весьма убедительно рассуждал о том, что когда-то Англия и Франция были одним континентом. Коснулся многих предметов, и не столько для того, чтобы доказать ошибочность Священного Писания, сколько давая понять, что те времена мы просто плохо себе представляем. Оттуда в лодке домой, переоделся в черный шелковый камзол (в этом году надеваю его впервые) и в экипаже к лорду Мейорсу, где достойнейшее общество и очень весело. За столом имел весьма поучительную беседу с мистером Ашмолом — уверял меня, что лягушки, равно как и многие насекомые, часто падают прямо с неба уже целиком сформировавшимися.
23 мая 1661 года
Часов в одиннадцать утра специальный уполномоченный Петт и я — в Клуб хирургов (нас туда пригласили, пообещав накормить обедом), где нас провели в зал, куда вскоре явился лектор, доктор Терн, в окружении учителей и студентов. Когда все сели, приступил к своей лекции, второй по счету, о почках, мочеточнике и половых органах. По окончании этой, весьма поучительной лекции направились в здание клуба, где был накрыт превосходный ужин; за столом сидели многие ученые мужи — отнеслись к нам с почтением. После ужина доктор Скарборо повел нескольких своих друзей (а с ними и меня) посмотреть на покойника, здоровенного малого, моряка, которого повесили за грабеж. Из покойницкой — в отдельную комнату, где, насколько я понял, препарируют тела; там: почки, мочеточники, половые органы, камни, семенные канатики, — все то, о чем читалась сегодняшняя лекция. По моей просьбе, каковую поддержали все собравшиеся, доктор Скарборо растолковал нам причину каменной болезни и способ удаления камней [44] , а также каким образом семя попадает в половые органы, а вода, через три слоя, — в мочевой пузырь — именно так, как рассказывал мне бедный доктор Джолли. Оттуда, к вящему моему удовольствию, вернулись к столу, откуда, после продолжительной беседы, вновь отправились на лекцию, на этот раз посвященную сердцу, легким и пр. После чего разъехались.
44
От этой болезни страдал и Пипс; 26 марта 1658 года ему удалили камни из желчного пузыря — отсюда ссылка на здоровье в первой дневниковой записи за январь 1660 года.
27 февраля 1663 года
Прежде чем уснуть, сидел до двух ночи у себя в комнате и изучал «Наблюдения в микроскоп» мистера Гука, наиболее оригинальное сочинение из всех, что мне доводилось читать.
21 января 1665 года
В полдень обедал в Тринити-Хаус, а оттуда — в Грешем-колледж [45] , где мистер Хук прочел свою вторую, весьма любопытную лекцию о недавней комете, доказывая, между прочим, что, очень может статься, это та же самая комета, что появилась еще в 1618 году, и что в такое же время она появится вновь, — суждение, следует признать, весьма оригинальное. Все это, впрочем, будет в печати. Затем — на собрание, где двух сыновей сэра Дж. Картерета и сэра Н. Слэни должны были принять в Общество. Сегодня заплатил вступительный взнос — 40 шиллингов. Имели место прелюбопытные беседы, равно как и эксперименты, однако мне не хватает разумения понять их, а потому ничего почти не запомнил. Среди прочего очень интересное сообщение о том, как пекут несколько сортов хлеба во Франции, чей хлеб по праву считается лучшим в мире.
45
В лондонском Грешем-колледже располагалось Лондонское королевское (научное) общество.
1 марта 1665 года
<…> Сэр У-м Пегги известил меня со всей серьезностью, что в завещании отписывает часть имущества тому, кто смог бы изобрести то-то и то-то, например выяснить, каким образом молоко поступает в женские груди, а также тому, кто смог бы объяснить, отчего вкусы наши разнятся. Заявил, что тому, кто изобретет золото, не даст ничего, ибо, говорит он, «те, кто нашел золото, сами смогут себя содержать». «Если уж на то пошло, — говорит, — лучше платить за лекцию, ведь тогда мои душеприказчики будут хотя бы знать, за что они платят». Затем — в Грешем-колледж, где видел, как чуть было не умертвили котенка (умертвлять его, собственно, никто не собирался), выкачав воздух из сосуда, куда его посадили; когда же сосуд вновь наполнили воздухом, котенок тут же ожил. <…>
22 марта 1665 года
У лорда Браункера; весь вечер наблюдал за тем, как его светлость разбирает и собирает часы, в результате чего выучился тому, чего никогда прежде не знал. Наука весьма полезная, очень рад, что наконец-то овладел ею.
22 декабря 1665 года
<…> пообедал в таверне вместе с доктором (доктор Чайльд. — А.Л.),сел в карету и — в Итон. Оставил жену в карете и, вместе с доктором, — в колледж, который очень понравился. Школа хорошая, хорош и обычай вырезывать перед отъездом в Кембридж свои имена на подоконнике. Многие из тех, чьи имена на окне, стали со временем ректорами и членами совета колледжа. В холле, на стене — стихи школьников, у них de peste [46] обычай сочинять стихи на Масленицу. Прочел несколько — все очень складные, лучше, чем в бытность свою школьником писал я; писаны на свитках, которые гораздо длиннее школьного холла. Здесь же картина с видом Венеции, а под ней барельеф сэра Х. Уотгонса, подарившего картину колледжу. Оттуда — в дом привратника, в его отсутствие выпили школьного пива, очень вкусного, после чего — на площадку для игры в мяч. Расстался с доктором, сел в карету и, довольный поездкой, но изрядно уставший, — домой. Дома — в 8 вечера, недолго просидел у себя и — в постель.
46
Издавна, с незапамятных времен (букв, «со времен чумы») (лат.).