Дон-16. Часть 2 (Освободительный поход)
Шрифт:
К четырем утра, Прошкув полностью в наших руках, за километр по всем сторонам ставим секреты и дозоры, и теперь можно отдыхать. Прохожу мимо привязанной к забору лошади в головной офис (а как еще назвать) танкоремонтного заводика, обнаруживаю тут Йигитали с Ежуровым, они вдвоем пакуют майора технической службы вермахта. Хороша добыча, майор откормленный как кабанчик в канун нового года, пыхтит и ругается тварь толстая.
– Русише швайне, ферфлюхтер...
– ну и что-то еще, в том же роде, и скажем как минимум обидное. Блин, ну как он дослужился
– Пасть закрой, дойче швайне, - приговаривает Володя, отоваривая носком сапога нутро майора. Майор почему-то замолкает, то ли осознает неправильность своих действий, то ли замолкает, из-за того, что Володя мощно попал тому поддых.
– Красноармеец Ежуров, оставить расправу, - командую я (с ним поговорить надо, а не то эти сейчас до смерти запинают), и тут доброта не причем.
– Так точно, товарищ командир, - говорит Ежуров, напоследок добавив обеими руками по ушам майору. Майор в полном офсайде (вне игры).
– Ежуров, приведи ко мне, или Хельмута, или Круминьша, ну хотя бы Вахаева, ты ж по-немецки только руками и ногами говорить умеешь?
Володя убегает, а Йигитали смотрит на майора, как на главнейшего врага узбекского народа всех времен, майор прячет взгляд, и чего-то щебечет, на своем, но без прежней злости и гонора, наверно извиняется за свою невоспитанность. Как, однако, даже представителя высшей расы может воспитать простой пинок?!
В контору забегает Вахаев с Ежуровым, хм, оперативно Володя.
– Вызывали товарищ капитан?
– Да Лечи, надо пообщаться с этим господином.
– Хорошо товарищ комдив, раз надо, так пообщаемся, вы задавайте вопросы?
– Майор представьтесь.
Чеченемец переводит немцу, поднимая его и сажая на кресло, затем переводит ответ хряка мне.
– Майор Клаус Венцель, инженер, директор танкоремонтного завода.
Немец еще что-то говорит Вахаеву, но тот показывает мощный чеченский кулак, и майор понимает, что от него требуются конкретные ответы, на конкретные вопросы, и нефига растекаться мыслью по древу.
– Сколько танков находится на ремонте, и сколько отремонтировано?
– Готовы к отправке 11 танков, 5 танков Т-34, 4 БТ-7 и 2 танка КВ-1, три дня назад отправлены 15 танков в основном Т-IV и Т-III. На ремонте находятся 14 танков Т-IV и Т-III, 8 танков БТ, 4 танка Т-26 и 8 танков Т-II. Если бы не ваше нападение, то завтра утром готовые танки отбыли бы в войска, на платформы танки уже загружены, а паровоз придет утром со станции.
– К заводу проведена железнодорожная ветка?
– Да, до ближайшей станции 14 километров.
– Как обстоит дело с горючим?
– У нас восемнадцать тонн бензина и 5 тонн соляры, для советских танков, наши танки только на бензине.
– Какое количество боеприпасов к танкам?
– Боеприпасов у нас нет, мы на танках не воюем,
– Майор Венцель, хотите жить?
– Да господин офицер, у меня дети и внук, я согласен выполнить ваши условия, только не убивайте меня.
– Понятно, тогда пока мы тут, вы будете помогать, нашему инженеру, когда мы будем уходить, гарантирую оставить вас живым, а так же всех остальных лояльных к нам немцев, все понятно герр майор?
– Так точно господин офицер.
– Вахаев, ведите майора в цех, пусть сдает хозяйство Прибылову, кстати, чей полк дежурит сегодня?
– Полк Савина.
– Понятно, я тогда посплю, до утра ребята, немец пусть в цеху спит, третий рейх временно кончился.
На заводе суки-немцы использовали рабский труд наших военнопленных, до того как пленили много бойцов РККА, тут работали поляки. Но поляки народ гордый, потому заводская администрация уже с 25 июня вытребовала себе наших военнопленных у своего командования, и вот 30 июня ребята сюда поступили. Месяцок отработали на нациков, бац и мы их освободили. Всего из ста двадцати оказывается лояльных присяге сто восемь бойцов, (двенадцать предателей), ну что ж, у нас пополнение, еще на роту.
А Нечипоренку, говорит, что освобожденные красноармейцы, в основном танкисты, ну стрелки, радисты, мехводы, и большая часть ремонтники. Как раз, у нас прибыло танков, теперь будут у них экипажи, тут от Легостаева пришел сержант Нигматулин, мол, что-то интересное у особиста.
Нигматулин, привел меня в бывшую казарму немцев, где в трех комнатах, Легостаев устроил "особый отдел".
– Ну, сержант УГБ НКВД Легостаев, капитан Каримов по вашему приказанию прибыл!
– Товарищ капитан, я вас не вызвал, я вас пригласил, посмотреть на удивительного персонажа. Вот знакомьтесь, капитан Каримов Абдувахоб. Может это ваш родственник?
Внимательно всматриваюсь, на незнакомого бровастого брюнета, нет, никогда не видел (а может это родственник настоящего Каримова?). Хотя, где-то я это лицо видел, но вот где и когда, да и в какой шкуре, здесь или там, в будущем.
– Нет Легостаев я этого, человека не знаю.
– Представляете, этот капитан, верный помощник Венцеля, бывший танкист РККА.
– Капитан Каримов, вы откуда?
– спрашиваю у сидящего, потупив глаза бровастика.
– Ничего не скажу, красные собаки, великий Гитлер вас всех победит, и я стану в нашем независимом Туркестане большим человеком.
– Дерьмом собачьим станешь ты, и не в Туркестане, а прямо здесь и сейчас понял, ты кто: узбек, таджик, туркмен?
– А ты кто такой, что бы я тебе отвечал, грязный кафир?
Тут Легостаев не выдержал, и привстав во всю легостаевскую кулаком влепил моему почти тезке в глаз. Глаз второго капитана Каримова зацвел всеми цветами радуги, и начал пухнуть прям не по дням, а по секундам.