Дон Хуан
Шрифт:
«И с какого боку здесь друзья, которых мне следует найти?»
«Ты точно не особо умен, фальшивый священник был прав. Или, скорее всего, просто притворяешься. Я-то тоже часть тебя, а мне выход виден, словно свет керосинового фонаря в темной угольной шахте».
«Что за чушь ты несешь?»
«Найди друзей, вот что. Найти тех, кто сможет найти применение твоим нездоровым фантазиям. Это Дикий Запад,
«Ладно-ладно, пророк азбучных истин. Посмотрим, что можно сделать».
Тот парень только хихикнул. Но отвечать ничего не стал.
Водопад в голове тоже как-то незаметно прекратился, и в уши принялись залетать разные посторонние звуки — соскучились, видать. Где-то снаружи лениво брехали собаки, за окном фыркали и переступали кони, в отдалении слышались чьи-то голоса. Они говорили:
— Парень! Эй, парень! Ну, ты, с усами! Мексиканский парень, я к тебе обращаюсь!
О! Похоже, это не в отдалении, это, по всей вероятности, кто-то жаждет моего общества. А мне-то казалось, что в этом чертовом полицейском участке — как там, бишь, его? — уже нет ни одной живой души.
Оказалось, есть. Напротив и чуть наискось от кабинета шерифа, где довольно трагично и неправильно поняли друг друга два суровых ковбоя, имелось что-то вроде камеры предварительного содержания. В обычные дни сюда, наверное, приводили местных пьяниц и дебоширов, залетных мошенников и гастролеров с усиками, как у Кларка Гейбла.
Но сегодняшний день оказался неудачным не только для носителя шестиконечной звезды и его помощников. За решеткой торчал тощий парень в поношенной черной и явно неновой одежде. Платок на шее был грязен и замызган, и, похоже, в последнее время использовался в качестве носового, на цепочке для часов не было ни часов, ни даже перочинного ножа, а шляпа на голове напоминала дохлую кошку. Небритое вытянутое лицо с бегающими темными глазками было лицом пройдохи. Но страха — нет, признаков страха я на нем не заметил.
Приближаюсь, топоча сапогами.
— Хотел со мной поговорить, омбре?
— Конечно, хотел, дру— ох, ну, и грозны же вы, мистер! Могучи! Античные титаны пожали бы вам руку и усадили рядом с собой в чертогах Зевса! Если вы понимаете, о чем я толкую.
Он немного пришепетывает, но речь льется гладко, словно несущий золотой песок ручей где-нибудь в жаркой Калифорнии.
— Понимаю.
— Иисус верхом на апостоле Павле! Да вы ходячее чудо, мистер! Вы ведь одной левой положили здесь всех! Что ж, тогда, думаю, вас не затруднит еще одно маленькое одолжение?
— Выпустить тебя?
— Именно! Должен заметить, что я искренне восхищен живостью вашего ума!
— Не вижу, почему бы и нет. Ублюдки должны помогать друг другу, как говорится. Или не должны?
— Ваши слова глубоко ранят меня, добрый сэр. — Его улыбка немного увядает. — Разрешите представиться и рассказать о себе, прежде, чем вы примете взвешенное решение об освобождении меня из этой юдоли скорби.
Он протягивает через решетку ладонь с давно не чищенными ногтями.
— Скользкий Бат.
— Странное имечко.
— О?.. Хм, нет, вы не поняли. Проклятый выговор… Не Батт, а Бат. Достойный носитель благородного имени моих дорогих родителей, Льюис Батхорн, к вашим услугам. Но люди зовут меня Скользкий Бат — ума не приложу, почему.
— Тоже не ахти, но уже получше. — Руку я игнорирую. — За что закрыли, Скользкий?
— Сущее недоразумение, — парень пожимает плечами. — И кстати, прозвище дала еще моя матушка. Когда она купала меня в детстве, я показался ей очень скользким.
— Здесь ты по этой же причине?
— Говорю же, недоразумение. Я всего-навсего коммивояжер, путешествую по поручению моего босса, мистера Инскина из Чикаго!
— Далеко же от Чикаго ты забрался.
— Зато и рынок существенно расширился! У меня был отличный фургон с двумя прицепами и лучшие четыре лошадки по эту сторону Миссисипи. А что за товары! Прекрасные восточные специи, великолепные отрезы тканей, стекляшки и бусы для безмозглых дамочек — а также индейские амулеты, порнографические открытки и святые мощи, все честь по чести. Кроме того, я умею рвать зубы и лечить эпилептиков. Дело было беспроигрышное, сами понимаете.
— По-видимому, да.
Он сморщивается.
— Не повезло в карточной игре неподалеку отсюда: обвинили в шулерстве — бездоказательно, как вы понимаете. Так я лишился своего фургона и всего товара. Пришлось бежать практически с тем, что было на мне — плюс выигрыш с той партии, да еще паспорт на имя канадского доктора Гарри Квинана, прихваченный, должно быть, по ошибке. Добрался до Абсолюшена ни свет ни заря, полагая, что здешние власти окажут помощь бедному ограбленному человеку, но увы — черной подозрительностью ответили мне дети пустыни сей. Кстати, у меня имелся еще сертификат практикующего священника — если нужно, могу отпустить грехи.