Дон Хуан
Шрифт:
Река с запрудой.
Разрушив ее, мы дадим жителям воду. Иначе они умрут.
Это сказал Часовщик.
И не подтвердил Милостивец.
— Интересно, — роняю я, и слова, вырвавшись изо рта, медленно опускаются в желтую пыль под копытами лошадей, — можно ли считать бескорыстным поступок, эффект от которого мной просчитан и определен
— А хрен его знает, Лейтенант, — отвечает Алика. Она едет чуть впереди, приподнявшись в стременах, я смотрю на ее темную точеную фигурку, и мне почему-то становится хорошо и спокойно. — Но даже если у нас ни черта не выйдет, грех будет не попытаться, согласен?
Я согласен. Я постоянно с ней согласен.
Чертовщина.
Дорога ведет вбок, но Алика правит прямо, я следую за ней, и очередной пригорок внезапно оказывается никаким не пригорком, а краем речной долины. Забавным образом он также обозначает границы между жизнью и смертью.
Долина цветет. Бурый и желтый цвет пустыни, красноватые блики плоскогорья сменяются насыщенным зеленым ковром. Поначалу это все еще какие-то колючие кусты и похожие на грязноватые лужи островки лишайников — но чуть дальше они становятся уже настоящим луговым разнотравьем. А еще дальше…
Там катит свои воды река, которая с высоты гребня, на котором мы сейчас замерли, кажется почти черной. Широкая, метров сто пятьдесят, пожалуй. Течение почти равнинное, только в нескольких местах спокойную водную гладь разрывают пенные клыки порогов.
— Ахерон, — почему-то шепотом говорит Алика. — Новое русло вон там, видишь?
Километрах в двух отсюда русло разделяется надвое. Основной поток движется вправо и вдаль, растекаясь там гигантской болотистой поймой. С левой стороны промыто куда более глубокое и удобное русло, но оно перегорожено здоровенной каменной насыпью, поросшей пятнами травы и даже молоденькими деревцами. Вот она, проблема.
Внезапно я замечаю еще одну.
— С коней, живо!
Девушка слетает с седла раньше, чем я заканчиваю фразу. Но не произносит ни слова. Не только потому что умница, но и поскольку видит то же, что и я. Четыре темные фигуры на узком рукотворном перешейке. Желтые искорки костра, стальной отблеск ружей.
Шериф додумался поставить на своем объекте вооруженную охрану.
***
Часть 10
— Дальность стрельбы из этой дуры — ярдов сто, — рапортует Алика, до того нежно и по-родственному поглаживая цевье «винчестера», что где-то в глубине моей головы протяжно мяукает ревность. — В идеале. Только я же не королевский стрелок… в общем, сорок пять-пятьдесят ярдов даю тебе с гарантией.
— Негусто.
Мы лежим в густой траве — она качается на легком свежем ветерке и замечательно пахнет. Чертовски замечательно, я уже почти и забыл, как это бывает, когда под ногами не мерзкий сухой песок пополам с шакальим говном, а сочные травяные стебли. В сущности, это вполне естественно, живое тянется к живому. А мертвое… его мы вскоре сделаем еще более мертвым.
— Прости пожалуйста, мистер «палю-без-промаха», — бурчит Алика. — На сколько ты мечешь свой замечательный нож? Каким рекордом можешь похвастаться при стрельбе из револьверов? Поделись успехами, восхитимся вместе.
Тут она права, конечно.
— Поговори мне тут, эмансипированная женщина. Будешь у меня приманкой работать.
— Я всю жизнь приманка, — отмахивается девушка. — Только ситуации разные. Как работаем?
— Сутки через трое, — бормочу я. — План такой: я делаю большой крюк и захожу им со спины. Ты снимаешь одного. Двух, если сильно повезет. Они паникуют, бегут от тебя… или к тебе, но это если не паникуют… и тут их встречаю я. Суть в том, что в любом случае они оказываются между двух огней. Компрене-ву?
— Же ву компран тут-а-фе, месье, — немедленно откликается она. — Один вопрос: как мы узнаем, что пришел нужный момент? Иначе может получиться нехорошо. Нужно какое-то сопряжение… синхронизация.
Черт возьми, какая разумная девушка мне попалась! Нужно это использовать.
— После того, как я уйду, ждешь… — я прикидываю расстояние до запруды, -…ну, полчаса где-то. А потом… начинаешь работу после первого же резкого звука с их стороны. Ржание коня, крик, звуки драки — в таком духе. Стрелять можешь даже не особенно метко, главное — часто. Чтоб страшно стало. Чтобы они все с мест подорвались, даже и те, кого мы, может, и не видим пока. Ясно?
— Все понятно, мон женераль, — сверкает она хитрыми темными глазами. — Дело будет сделано!
С того момента, как мы перевалили за горб речной долины и увидели запруду с охранниками, прошло совсем немного времени. По счастью, мы двигались быстро, и тревоги не подняли. Неподалеку от горба обнаружился крохотный распадок до самого низа долины, с вытекающим из него родником, там мы и стреножили лошадей.
Наблюдение за обнаруженной четверкой издали ничего не дало, приличной оптики ни у меня, ни у Алики не оказалось — как и неприличной, впрочем. Кажется, четверо. Кажется, не слишком опытные; ходят, не таясь, пьют на посту, и при этом отнюдь не лимонад. А может, просто долго сидят на одном месте, без ротации, а таких случаях дисциплина неизбежно рушится в тартарары.