Дон Карлос. Том 1
Шрифт:
Арестант тревожно ходил взад и вперед по камере.
Вечером судьи еще раз пришли к нему и объявили, что его желание исполнено — казнь отложена до послезавтра и совершится на площади Кабада.
Изидор снова остался один. Еда и питье не шли ему на ум в этот день, о том, чтобы уснуть, нечего было и думать. Поэтому он решил не ложиться совсем и ночью сделать свое признание, раз никто не приходил к нему на помощь.
Было уже поздно и стемнело. Сторож принес лампу, которая должна была гореть всю ночь. В
Когда миновал долгий, жуткий час ожидания, Изидор постучал, давая знать, что хочет говорить.
Один из сторожей подошел к двери.
— Что вам нужно? Зачем вы стучите, Изидор? Надо спать.
— Поберегите для себя свои советы, — отвечал Изидор. — Я спать не собираюсь, мне хотелось бы кое-что сообщить следственному судье.
— Ого! Верно, смирились, — заметил сторож, — у вас ведь всегда этим кончается. Значит, решили признаться?
— Ну уж нет! Признаваться мне не в чем, но зато есть что сообщить!
— Я не смею ради этого будить судью, — отвечал сторож.
— Значит, его можно звать только для того, чтобы он выслушал признание?
— Только для этого.
— Ну, я о словах спорить не стану, — сказал Изидор. — Скажите судье, что я хочу выдать соучастников.
— Это другое дело, — отвечал сторож, закрывая отверстие в двери.
Изидор беспокойно ходил взад и вперед по камере. Вдруг в замке загремели ключи. Верно, пришел следственный судья.
Дверь отворилась. На пороге возле сторожа стоял запыхавшийся брат Франциско.
Это было неожиданностью для Изидора.
— Судья придет через несколько минут выслушать ваше признание, — сказал сторож и ушел.
Франциско вытаращил глаза.
— Вы слышали, благочестивый брат, — обратился к нему Изидор, — я хочу признаться! Уже два дня я жду вашего ответа, но наконец потерял надежду на помощь.
— Измени свое намерение, сын мой!
— Значит, вы пришли помочь мне, благочестивый брат?
Монах кивнул головой.
— Только будь осторожен, иначе все пропало, — сказал он, подозрительно озираясь.
— Вот это другое дело! Когда же вы собираетесь освободить меня из этой проклятой западни?
— Сегодня же ночью!
— Так надо спешить.
— Раньше полуночи нельзя.
— Да, но потом остается всего каких-нибудь три часа, в четвертом уже светает!
— Не беспокойся, только будь осторожен.
— Так на мои слова наконец обратили внимание?
— Тебя признали невиновным, сын мой, ты избежишь смертной казни.
— Это приятно слышать. Да ведь я и в самом деле невиновен, так несправедливо было бы проливать мою кровь! Но скажите…
— Тише… идут… — шепнул монах, пониже опустив капюшон и сгорбившись.
Дверь снова отворилась.
— Простите, сеньор, — вскричал Изидор, — теперь уже не надо, я открою все на исповеди благочестивому брату.
— Так зачем же вы нас звали? — недовольно спросил судья.
— Потому что благочестивый брат слишком долго не приходил, я предпочитаю открыть все ему, — объяснил Изидор.
Судья и секретарь ушли.
Изидор весело подмигнул им вслед и перекрестился, потом кивнул головой монаху и, подойдя к окну, подвинул ему стул, а сам сел на кровать.
— Ну, к делу, скоро полночь.
— Еще целый час, — отвечал Франциско. — Сейчас я уйду, сын мой, а ты ляжешь и притворишься спящим, чтобы не возбудить подозрений во время обхода. Потом встанешь, — монах вынул из-под своей широкой рясы несколько пилочек и веревочную лестницу, сплетенную из пеньки и конского волоса, — перепилишь вверху вон те два прута, загнешь их крючком внутрь камеры и прицепишь к ним лестницу.
— Понимаю, понимаю, благочестивый брат, — отвечал Изидор. — Какая тонкая-то, никогда не видывал таких лестниц. Не в досужее ли время вы этим занимаетесь?
— Укрепив лестницу, — продолжал монах, — спускайся вниз, только смотри, будь осторожнее возле нижних окон — не разбуди никого. Внизу найдешь лодку, садись в нее и подожги лестницу — спички есть — она не будет гореть, а только тлеть, но так быстро, что к утру не останется и следа.
— Клянусь честью, хорошо придумано! Скажут, что я бросился в Мансанарес!
— Переплыви на тот берег и ступай в монастырь Святой Марии. Там тебе скажут, что надо делать.
— Благодарю, благочестивый брат! Вот, не я вам сделал признание, а вы — мне, да еще какое важное.
— Только умоляю тебя, сын мой, будь осмотрителен! Не торопись, но и не медли, пили не слишком быстро, да не жалей масла из лампы, чтобы пилу не было слышно! Спрячь все хорошенько в постель.
— А крепка ли лестница, брат Франциско?
— Совершенно надежна. Вот тебе спички!
— Вы опытный и умный человек!
— Скоро полночь, — сказал Франциско, вставая. — Теперь я уйду.
Он подошел к двери и постучал.
— Отворите и выпустите меня, — сказал он. Сторож заглянул в отверстие двери и, увидев, что
Изидор стоит посреди комнаты, а монах у самой двери, отворил ее и выпустил монаха. Замок снова щелкнул.
— Ну, теперь дело в шляпе, — пробормотал Изидор, — меня боятся и не оставили в беде. Ха-ха! Опасно это путешествие из окна, но что делать! Все же лучше, чем на площадь Кабада!
Изидор лег и притворился спящим.
Немного погодя он услышал легкий шорох и, приоткрыв глаза, увидел в отворившемся отверстии двери лицо. Старший надзиратель делал обход. Убедившись, что арестант спит, он пошел дальше.