Дон Жуан

Байрон Джордж Гордон

182

Красавица папашу проводилаИ, ничьего надзора не страшась,Теперь к Жуану чаще приходила,А Зоя, беспрестанно суетясь,Вставала с солнцем, воду приносила,Ей заплетала косы и подчасЗа &то получать бывала радаПоношенные шали и наряды.

183

Был тихий час, когда спокойно — алоеСадится солнце за грядою гор,И вся земля, притихшая, усталая,Молчит и ждет, вперяя в небо взор,И полукругом дремлющие скалы, иНемого моря ласковый просторВсе спит, и в небе розовом, широкомОдна звезда сияет светлым оком.

184

Безмолвно и задумчиво блуждалиПо берегу песчаному они.Ракушки, камни пестрые блисталиПод их ногами в ласковой тени,Прибрежные пещеры открывалиИм свой приют, готовый искони,И, за руки держась, они в молчаньеДивились неба алому сиянью.

185

Они смотрели в розовую высь,В пурпурном океане отраженную,Смотрели вдаль, где облака вились,Всплывающей луной посеребренные.И ветер стих, и волны улеглись.В глаза друг другу, как завороженные,Они взглянули: их сердца зажглись,И в поцелуе губы их слились.

186

О, долгий, долгий поцелуй весны!Любви, мечты и прелести сияньеВ нем, словно в фокусе, отражены.Лишь в. юности, в блаженном состоянье,Когда душа и ум одним полны,И кровь как лава, и в сердцах пыланье,Нас потрясают поцелуи те,Которых сила в нежной долготе.

187

Я разумею длительность; признаюсьСвидетель бог, — их поцелуи был длительным,Но он им показался, я ручаюсь,Мгновеньем небывало ослепительным.Они молчали оба, наслаждаясьОт всей души мгновеньем упоительнымСлияния, так пчелка чистый мед,Прильнув к цветку прекрасному, сосет.

188

Они уединились — не уныло,Не в комнате, не в четырех стенах:И море, и небесные светила,Безмолвие песков, и гротов мракВсе их ласкало, нежило, томило.Они, обнявшись, наслаждались так,Как будто были в этот час блаженныйБессмертными одни во всей вселенной.

189

Они одни на берегу глухомНичьих ушей и глаз не опасались,Лишь друг для друга внятным языкомВ полунамеках нежных изъяснялись.Язык живой любви нам всем знаком:Его слова во вздохах выражалисьС тех пор как Ева пала в первый раз,Язык любви привычен стал для нас.

190

Гайдэ и не клялась и не просилаОтветных клятв, еще совсем не знаяСупружеских обетов, и любила,Опасностей любви не понимаяНеведенье в ней так безгрешно было,Что к другу, словно пташка молодая,Она прильнула без докучных слов,Вся — преданность и верная любовь!

191

Она любила и была любима,Как вся природа диктовала ей;Боготворя, была боготворима.Их души в этом пламени страстейТо задыхались, то неутолимоВзмывали снова к радости своей,Сердца влюбленных бились, пламенели,Как будто розно биться не умели.

192

Ах, в этот светлый одинокий часОни так юны были, так прекрасны,Так далеки от посторонних глаз,Так им сердца подсказывали властноИзвечное решенье, каждый разВлекущее геенны дождь ужасныйНа головы влюбленных, сиречь — тех,Кто друг для друга кладезь всех утех!

193

Увы, Жуан! Увы, Гайдэ! Едва лиКто знал прекрасных грешников таких!Лишь наши прародители вначалеВ раю чуть — чуть напоминали их.О страшном Стиксе многие слыхали,Слыхала и Гайдэ, но в этот мигКак раз, когда бы вспомнить нужно былоОна про эти страхи позабыла.

194

Мерцает лунный свет в глазах у них,На шее у него ее рукаБелеет, а в кудрях ее густыхЕго рука, несмелая пока,Блуждает и трепещет. Сладкий миг!Они, как два влюбленных голубка,Казались парой самою античного:Полунагие, нежные, лиричные.

195

Затем Жуан, немного утомясь,Уснул в ее объятьях безмятежно,Она, над милым юношей склонись,Его к своей груди прижала нежноИ то глядела на небо, молясь,То на того, чей сон она прилежноХранила на груди, упоенаВсем, чем была душа ее полна.

196

Младенец нежный, на огонь взирающийИль матери своей сосущий грудь;Молящийся, икону созерцающий,Араб, сумевший щедростью блеснуть,Пират, добычу в море настигающий,Скупец, в сундук сующий что-нибудь,Блаженны, но блаженство несравнимоеСмотреть, как спит создание любимое!

197

Как мирен и прекрасен этот сон!В нем нашей жизни счастье заключается,Недвижен, тих и томно — нежен он,В нем безотчетно радость отражается,И мнится, в светлый солнечный затонВсе прожитое мирно погружается.Как смерти неподвижность нам страшна,И как прекрасна неподвижность сна!

198

Итак, она любимым любоваласьНаедине с любовью и луной,И океан в душе ее, казалось,Устало бился темною волной.На берег голый полночь опускаласьПокоем, негой, страстью, тишиной,А звезды в небе толпами стоялиИ на пылавший лик ее взирали.

199

Увы, любовь! Для женщин искониНет ничего прекрасней и опасней:На эту карту ставят жизнь они.Что страсти обманувшейся несчастней?Как горестны ее пустые дни!А месть любви — прыжка пантер ужасней!Страшна их месть! Но, уверяю вас,Они страдают сами, муча нас!

200

И вспомните, как часто мы, мужчины,Несправедливы к женщинам! Не раз,Обманывая женщин без причины,Мы учим их обманывать и нас.Скрывая сердца боль от властелина,Они молчат, пока приходит часЗамужества, а там — супруг унылый,Любовник, дети, церковь и… могила.

201

Иных любовная утешит связь,Иных займут домашние заботы,Иные, на фортуну осердясь,Бегут от положенья и почета,Ни у кого из старших не спросясь,Но этим не спасаются от гнетаУсловностей и, перестав чудить,Романы принимаются строчить.