Дон Жуан

Байрон Джордж Гордон

99

Идем скорее!» — «Нет! — Жуан сказал.Я спас ребенка этого: смотри ты!У смерти я ее отвоевалИ не смогу оставить без защиты!»Британец головою покачал,Потеребил свой галстук деловито:«Ну что ж, ты прав! Ни слова не скажу!Но как тут быть — ума не приложу!»

100

Жуан сказал: «Себя не пожалею,Но не рискну ребенком!» — «Это можно!Ответил бритт немного веселее.Здесь жизни не жалеть совсем не сложно;Но ты карьерой жертвуешь своею!»«Пусть! — возразил Жуан неосторожно.За

девочку в ответе был бы я:Она ничья, а следственно — моя!»

101

«Да, — молвил Джонсон, — девочка прелестна,Но мы не можем времени терять;Приходится теперь, сознайся честно,Меж славою и чувством выбирать,Меж гордостью и жалостью. НелестноВ подобный час от армии отстать!Мне без тебя уйти чертовски трудно,Но опоздать на приступ — безрассудно».

102

Британец друга искренне любил.Сочувствуя упорству Дон-Жуана,Он нескольких из роты отрядилИ отдал им ребенка под охрану,Притом еще расстрелом пригрозил,Коль с нею что случится. Утром раноДоставить в штаб они ее должныИ будут хорошо награждены.

103

Он обещал им пятьдесят целковыхИ полное участие в разделеПолученной добычи. Это словоСолдаты хорошо уразумели,И вот мой Дон-Жуан помчался сноваТуда, где пушки яростно гремели.Не все ль равно, добыча иль почет,Всегда героев выгода влечет.

104

Вот — суть побед и суть людских сердец(По крайней мере девяти десятых).Что думал бог — разумный их творец,Не нам судить, и мы не виноваты.Но возвращаюсь к теме наконец.Итак, в редуте, пламенем объятом,Держался старый хан, неукротим,И сыновья держались вместе с ним.

105

Пять сыновей (заслуга полигамии,Отчизне поставляющей солдатДесятками!) — такими сыновьями яГордиться вместе с ханом был бы рад.Невольно вспоминаю о Приаме я!Не верил старый хан, что город взят;Седой, отважный, верный, стойкий воин,Он, право, уваженья был достоин.

106

Никто к нему приблизиться не мог,Но смерть героя трогает героя:Он полу зверь, но он же полубог;Преобладает все-таки второе.Увидя, что противник изнемог,Враги его жалели: ведь пороюДикарь способен к жалости — веснойИ дуб шумит приветливо листвой.

107

На предложенья сдаться старый ханКосил сплеча с отвагой непреклоннойВокруг себя десятки христиан,Как шведский Карл, в Бендерах окруженный,Не слыша пуль, не замечая ран.Но русские в борьбе ожесточеннойВ конце концов разгорячились так,Что в них источник жалости иссяк.

108

Хотя Жуан и Джонсон применилиВсе лучшие «восточные» сравненья,Когда его изысканно просилиНе доводить солдат до исступленья,На них бросался он в слепом бессилье,Как богословы в буре словопреньяНа скептиков, и, тратя праздный пыл,Своих друзей, как дети нянек, бил!

109

Он даже их поранить умудрился.Тут протрезвились Джонсон и Жуан:Жуан

вздохнул, а Джонсон рассердился:Мол, черт возьми упорство мусульман!Теперь уже никто не заступилсяЗа храброго противника, но ханИ сыновья его под страшным градомЕще мгновенье простояли рядом.

110

Сперва погиб, сраженный наповал,Второй из сыновей, неустрашимый,Под саблями неверных третий пал,А пятый (самый смелый и любимый)Заколот был штыками. ЗащищалОтца четвертый сын неутомимо,Хоть хан его стыдился — ибо онБыл от гречанки-пленницы рожден.

111

Неверных презирающий жестоко,Неукротимый турок, старший сын,Был настоящий мученик пророкаИ чернооких гурий паладин.В сады аллаха, к роскоши Востока,Был райский шелк пленительных перин,Как всякая красавица, лукавы,Они его манили солнцем славы.

112

Зачем в раю им нужен юный хан,Красавицы, наверно, лучше знают;Наверно, седовласым женихамИ гурии юнцов предпочитают.В объятьях дев не место старикам,И вот поля сражений устилаютДесятки тысяч юных мертвецов,Красивейших и бравых молодцов.

113

Известно мне, что гурии охотноСупругов похищают молодых,Когда медовый месяц мимолетныйЦветами счастья украшает их,Когда мечты о жизни беззаботнойИ холостой не привлекают их…Оспаривают фен, без сомненья,У смертных это краткое цветенье.

114

О четырех подругах юный ханЗабыл, на гурий устремляя очи:Отвагою и страстью обуян,Он помышлял о первой райской ночи.Так подвиги младых магометанБезумье окрыляет. Между прочимОн знал, что рай один назначен всем,А ведь небес-то шесть, а может — семь.

115

Он так спокойно верил, умираяЧто, ощутив клинок в своей груди,Он прошептал: «Алла!» — и кущи раяПрекрасные увидел впередиК нему, герою, руки простирая,Бесплотные воскликнули: «Приди!»Он солнцу правоверных улыбнулся,Увидел вечный свет — и задохнулся!

116

И старый хан с восторженным лицом(Хоть он уже давно не видел гурий)Склонился над прекрасным мертвецом.Как молодые кедры, сильной бурейСраженные, лежали пред отцомВсе сыновья. Седые брови хмуря,Прервав сраженье, головой поникИ любовался первенцем старик.

117

Заметив это, русские солдатыОстановились, думая, что он,Увидев столь ужасные утраты,Сообразит, что сдаться принужден.Но он молчал, отчаяньем объятый,И вздрагивал и, подавляя стон,Глядел на сыновей, и ужасался,Что он один в живых еще остался.

118

Но этот приступ старческой тоскиНедолго продолжался; с болью страстной,Опомнившись, на русские штыкиОткрытой грудью бросился несчастный,Как на огонь ночные мотыльки.Любая смерть была теперь прекрасной;Отчаяньем, как счастьем, окрылен,От страшных ран мгновенно умер он.