Дон Жуан

Байрон Джордж Гордон

46

Мой Дон-Жуан, как холостой патриций,Очаровал девиц и юных дам.О Гименее думали девицыИ предавались радостным мечтам;Мечтали и кокетливые львицы,К амурным благосклонные делам:Ведь ежели любовник неженатый,То меньше грех и меньше риск расплаты.

47

Мой Дон-Жуан блистал по всем статьям:Пел, танцевал, играл в лото и в картыИ волновал сердца прелестных дам,Как нежная мелодия Моцарта…Почтительно печален, и упрям,И весел без особого азарта,Познав людей, он ясно понимал,Что трезво их никто не описал.

48

Девицы и особы средних летПри встрече с ним румянцем расцветали.(Последние невинный этот цветТайком от всех в аптеке покупали!)Красавицы, как радостный букет,Его веселым роем окружали,А маменьки справлялись в свой черед:«Велик ли у отца его доход?»

49

Портнихи принимали деловитоЗаказы от блистательных цирцей,До свадьбы открывая им кредиты(В медовый месяц у младых мужейСердца и кошельки всегда открыты).Портнихи так принарядили фей,Чтоб будущим супругам — доля злая!Пришлось платить, ропща и воздыхая…

50

И синие чулки — любезный хор,Умильно обожающий сонеты,Смутил его вопросами в упор(Не сразу он придумывал ответы):Какой на слух приятней разговорКастильский или русский? Где поэтыТалантливей? И повидал ли онПроездом настоящий Илион?

51

Жуан имел поверхностное знаньеЛитературы — и ученых женЭкзаменом, похожим на дознанье,Был крайне озадачен и смущен.Предметом изученья и вниманьяВойну, любовь и танцы выбрал онИ вряд ли знал, что воды ИппокреныСодержат столько мутно-синей пены.

52

Но он сумел принять достойный видИ подавал сужденьям столько веса,Что умных дев восторженный синклитЕму внимал. И даже поэтесса,Восьмое чудо, Араминта Смит,Воспевшая «Безумство Геркулеса»В шестнадцать лет, любезна с ним былаИ разговор в блокнотик занесла.

53

Двумя-тремя владея языками,Он сей блестящий дар употреблял,Чтоб нравиться любой прекрасной даме,Но вот стихов, к несчастью, не писал.Изъян досадный, согласитесь сами!Мисс Мэви Мэниш — юный идеалИ леди Фриски звучными сонетамиМечтали по-испански быть воспетыми.

54

Апломбом и достоинством своимОн заслужил почтенье львов столичных.В салонах промелькнули перед нимДесятки сотен авторов различных,Как тени перед Банко… Слава — дым,Но, по расчетам критиков двуличных,«Великих литераторов» сейчасЛюбой журнальчик расплодил у нас!

55

Раз в десять лет «великие поэты»,Как чемпионы в уличном бою,Доказывают мнительному светуСомнительную избранность свою…Хотя корону шутовскую этуЯ ценностью большой не признаю,Но почему — то нравился мильонамИ слыл по части рифм Наполеоном.

56

Моей Москвою будет «Дон-Жуан»,Как Лейпцигом, пожалуй, был «Фальеро»,А «Каин» — это просто Мон-Сен-Жан…La belle Alliance [62] ничтожеств разной мерыЛикует, если гибнет великан…Но все или ничто — мой символ веры!В любом изгнанье я утешусь им,Будь даже Боб тюремщиком моим.

57

Скотт, Мур и Кэмбел некогда царили,Царил и я, но наши дни прошли,А ныне музы святость полюбили,Взамен Парнаса на Сион взбрели.Оседланный попом. Пегас весь в мылеПлетется в одуряющей пыли;Его ханжи — поэты поднадули,К его копытам привязав ходули.

62

Прекрасный союз (франц.).

58

Но поп еще, пожалуй, не бедаОн все же вертоград свой насаждает,Хотя, увы, от этого трудаУж не вино, а уксус получает.Бывает музам хуже иногда;Их смуглый евнух Спор одолеваетВол стихоплетства, тянет строки онИ на читателей наводит сон.

59

Вот Эвфуэс — мой нравственный двойник(По отзывам восторженных приятелей).Не знаю я, каков его язык,У критиков спросите и читателей.У Колриджа успех весьма велик,Двух-трех имеет Вордсворт обожателей,Но Лэндер с похвалой попал впросак.Не лебедь Саути, а простой гусак.

60

А Джона Китса критика убила,Когда он начал много обещать;Его несмелой музе трудно былоБогов Эллады голос перенятьОна ему невнятно говорила.Бедняга Китс! Что ж, поздно горевать.Как странно, что огонь души тревожнойПотушен был одной статьей ничтожной.

61

Да, списки претендентов все растут(Живых и мертвых!). Все в тревоге праздной,Что обречен их кропотливый трудЗабвенью — смерти злой и безобразной.Но я боюсь, что музы не найдутДостойных в сей толпе однообразной:Не мог тиранам тридцати своимБессмертье обеспечить даже Рим.

62

Увы, литература безголосаВ руках преторианцев; вид печальный!Все подбирают жалкие отбросы,Покорно льстят солдатчине нахальной,А те еще поглядывают косо!Эх, возвратись бы я, поэт опальный,Я научил бы этих янычар,Что значит слова меткого удар.

63

Я несколько таких приемов знаю,Которые любого свалят с йог,Но я возиться с ними не желаюНе стоит мелюзга моих тревог!Притом и муза у меня не злая,Ее укор насмешлив, а не строг;Она нередко, потакая нравам,Смягчает шутку книксеном лукавым!

64

Среди поэтов и ученых женОставили мы нашего герояВ опасности. Но скоро бросил онИх общество кичливое и злое,Где царствует высокопарный тон,И, вовремя спасаемый судьбою,Он в круг светил блистательных попал.Где скоро сам, как солнце, засиял.

65

Он по утрам прилежно занималсяПочти ничем, но этот вид трудаОбычен; он изрядно утомлялсяИ отдыхать ложился иногда.Так Геркулес не делом отравлялся,А платьем. Утверждаем мы всегда,Что трудимся для родины любимой,Хотя успех от этого лишь мнимый.