Донор
Шрифт:
– - Откройте окна и д-двери. Тащите нашатырный с-спирт... П-полейте пол!
– - Вам надо помыться, доктор!
– - сказала сестра, но я уже делал лампасные разрезы по длине всего бедра и голени, из которых вытекло ведро жидкости. Подкожная клетчатка и мышцы почти расплавились от этой странной инфекции. Остались лишь кости, прикрытые лоскутами кожи. И тут меня осенило:
– - Найдите шланг, к-который можно надеть на к-кран, чтобы п-подать воду под напором прямо в раны!
Сестры ошалело смотрели на меня и не двигались: они твердо знали, что вода в кране нестерильна, ею нельзя мыть даже шприцы...
– - Где чертов
– - заорал я и через минуту уже промывал водопроводной водой остатки обнаженных мышц, вымывая вонючий гной со странным привкусом сигарет, остатки тканей и еще что-то недифференцируемое, с ужасом думая, что совершаю святотатство, но понимая, что другого выхода нет: антисептикам с такой инфекцией не справиться...
Я тщательно отмыл всю зекову клешню, будто это была пустая автомобильная покрышка, просушил салфетками, засыпал сухие антибиотики, ввел несколько резиновых трубок и распорядился уложить ногу на подставку.
– - Д-девки! Антибиотики в к-капельницу, как я вас учил, и лейте в него п-побольше жидкостей. Если не хватит, пусть п-привезут из роддома. Я не буду ждать, пока он п-проснется: если не выкупаюсь сейчас -- п-просто умру! С ним все должно б-быть в порядке. Не з-забывайте только обезболивать.
– - А вы, д-джентелмены, можете идти, -- сказал я охране.
– - Он не убежит п-пока.
– - Они остались...
– - Сивцовы топят баню сегодня, -- сказала одна из сестер, и я запомнил эту фамилию на всю жизнь.
Вместе с двумя сестричками я мылся в русской бане, которую прекрасные люди Сивцовы топили с утра. Когда девки разделись и их тела, удивительно белые для середины лета, засветились в темном и дымном банном пространстве, куда я заглянул, приоткрыв дверь, во мне начало просыпаться желание, хотя толком я не успел разглядеть их. Видимо, раньше меня это проделал мой пенис, потому что необычайно бурно отреагировал на мокрых барышень, которые, с удовольствием уставились на него...
Наконец, я смог спокойно разглядеть их: плотные тела с короткими ногами и массивными икрами спортсменок-бегуний, неразличимыми талиями, твердыми, как теннисные мячи, грудями, деформированными пальцами рук и ног и шероховатой гусиной кожей. Но в них была какая-то недоступная моему пониманию прелесть уродливых фигур и плоских лиц с блеклыми глазами, тонкими губами и бесформенными носами. Их сексуальность не была связана с красотой. Они не возбуждали своим видом. Скорее, наоборот, подавляли. Но их тела, лишенные постоянных сексуальных удовольствий, настойчиво звали меня к себе и в себя, и этот их молчаливый призыв -- они обе неподвижно сидели, свесив вниз руки и чуть расставив колени, так что были видны густые темные волосы на лобках -- был услышан, как глубокий басовый гул, заполнивший душное пространство баньки, от которого завибрировало мое тело и стал наливаться силой пеннис, вскоре звеневший от напряжения.
Это был странный терапевтический секс, в котором позволено все. Когда мы закончили, я чувствовал себя, словно переплыл Ла-Манш.
А оперированный зэк выздоравливал на глазах, но по-прежнему не хотел разговаривать. Через три дня его увезли. Уже лежа на носилках, он рукой попросил охрану остановиться и сказал:
– - Не хочу жить, доктор. А мастырка -- просто: жеваный табак и слюни... через иглу.
– - Но я уже сам догадался об этом.
Мой авторитет в городке резко вырос, и в больничку потянулся люд. Стали поступать хирургические
– - К вам приехали, Борис Дмитрич!
– - позвала сестра.
На пороге стоял вальяжный мужик в дорогом костюме и резиновых сапогах.
– - Я директор леспромхоза, -- представился он, не здороваясь.
– - Там у нас баба... уже неделю рожает... Никак не родит.
– - Если рожает, г-голубчик, это не ко м-мне!
– - радостно объявил я.
– -Тут неподалеку родильный дом. Вам сейчас п-покажут.
– - Я знаю, я был там!
– - начал нервничать гость.
– - У них нет акушерки... Ушла в отпуск. Придется вам ехать...
– - Я хирург. Это не п-по моей части. П-представьте, вы п-приходите лечить г-геморрой к окулисту...
– - Она умрет, -- сказал он равнодушно и отвернулся.
– - Хорошо! П-поехали!.
– - Я пришлю за вами самоходку, -- оживился он.
Мы с сестрой прождали машину до глубокой ночи. Когда под окнами раздался рев двигателя, я вышел во двор и остолбенел: перед больничными воротами стояло устройство, напоминавшее не то трактор, не то танк, с колесами и гусеницами. Когда из кабины вылез очень пьяный водитель, я перестал удивляться.
Мы ехали несколько часов, и в этом грохоте, жуткой тряске и пыли, цепляясь за поручни, чтобы не удариться, я с трудом, в жидком свете кабины, судорожно перелистывал страницы учебника по оперативному акушерству.
– - Не гони так!
– - попросила водителя сестра.
– - Ты убъешь и нас, и себя!
– - Это моя баба рожает!
Мы приехали на место под утро. В середине длинного деревянного барака, заставленного рядами кроватей, как у солдат, лежала женщина с огромным животом, перетянутым под кожей поперечной складкой.
– - Разрыв матки, -- догадался я, хотя ничего подобного раньше не видел.
– - Вас надо оперировать, -- сказал я.
– - Без операции п-погибнете. Оперировать будем здесь, п-потому что эту чертову дорогу до роддома в к-колымаге мужа вам н-не выдержать... К-как вас зовут?
Женщина безучастно смотрела на меня и молчала.
– - Мария ее зовут, -- сказал кто-то рядом.
– - Манефа она... Маня... из старообрядских...
– - Мне надо п-получить ваше согласие на операцию, Маня... Ребенок уже мертв. Его с-сердечные тоны не выслушиваются. Я только не знаю, когда это п-произошло. Если давно, он н-начал разлагаться и т-теперь отравляет ваш организм..
– - Где этот с-сукин сын, ее муж, который чуть н-не убил нас?!
– - заорал я.
– - Где, в конце к-концов, ее родственники?!
Барак уже давно быт набит леспромхозовским людом, шумно обсуждавшим происшествие.
– - Она согласна!
– - сказал кто-то и, сразу воспрянув духом, я стал отдавать команды:
– - П-перенесите ее в угол сарая и отгородите чем нибудь. В-вскипятите ведро воды и н-несите сюда. Хорошо бы п-пару чистых п-простынь, на к-которых никто не с-спал.
– - Теперь все вон из операционной! Будем оперировать вашу к-коллегу. Может п-понадобиться кровь п-после операции. Г-готовьтесь к д-донорству. Это п-почетный долг к-каждого с-советского ч-человека...