Донор
Шрифт:
Я долго пальпировал ее живот. Он не нравился мне, но еще больше не нравились сухой язык и частый пульс. Она была заторможена, не реагировала на пальпацию и не узнавала меня.
– - Пусть срочно сделают анализ к-крови и принесут старые, -- попросил я дежурного врача, -- и пусть з-захватят п-перчатки. К-как ее зовут?
– - Не знаю.
– - Эй, г-голубушка! Как тебя зовут?
– - Манька!
– - глухо донеслось до меня, и я сразу сильно обеспокоился ее судьбой и здоровьем.
– - Маня! П-повернись на спину, согни и раздвинь ноги. Я еще раз п-посмотрю, что там у тебя т-творится во влагалище...
– -
– - сказал я, снимая перчатку.
– - Иначе м-можешь помереть. С-согласна? Я спрашиваю, с-согласна, Маня?!
– - Да.
– - В гнойную операционную ее и пусть п-приподнимут головной конец с-стола!
– - начал я командовать парадом.
Когда я вскрыл Манин живот, оттуда потек жидкий желто-коричневый гной со сладковатым запахом и примесью кишечного содержимого.
– - П-подсоедините чистую резиновую т-трубку к к-крану. С-свободный к-конец обмотайте с-стерильной салфеткой и дайте мне.
– - Если Мотэлэ узнает, он выгонит вас из клиники, -- сказал кто-то из асситентов, но я не стал отвечать и отмывал, и отмывал струей теплой воды Манькины внутренности от гноя и кала, пока, наконец, в тазах не появилась чистая, прозрачная жидкость, эвакуируемая из живота мощным насосом.
Приступив к осмотру, я понял, что Маня была не только жестоко изнасилована, но зверски избита: множественные разрывы тонкого кишечника, отрыв 12-перстной кишки, разрывы печени, разрыв селезенки, надрывы поджелудочной железы, разрывы толстого кишечника, кровопотеря -- травмы, несовместимые с жизнью.
– - Как она с-смогла п-прожить с ними три дня!
– - сказал я в никуда, понимая, что чужая Маня обречена.
– - Вызовите заведующую отделением, -- попросил я.
– - П-пусть п-приедет и п-поглядит, что случается, когда п-просто наблюдают.
– - Ее не надо оперировать, -- сказал один из асситентов, пожилой врач, всю жизнь проработавший в гнойной хирургии.
Я знал, что врач прав и что мне не следует лезть туда в бессмысленной попытке навести порядок в Маниных внутренностях, но какая-то неведомая сила уже погрузила мои руки в живот, и они привычно начали перебирать кишечник и внутренние органы. Все начало медленно зеленеть, как пушистые иголки в шапках огромных кедров на Севере Урала: свет операционных ламп над головой, стены, простыни... даже перчатки, и в этом зеленом свечении, с запахом свежей хвои, руки стали действовать...
Я начал с разрывов печени, но воспаленная ткань прорезалась под вколами иглы, кровотечение усиливалось, и мне никак не удавалось справиться с ним.
– - У нас есть какой-то к-клей, п-присланный на апробацию, -- вспомнил я.
– - Д-давайте п-попробуем. Он правда п-предназначен для склеивания к-костей, но нам сейчас не до с-соблюдений хирургического этикета. Пусть принесут. Не знаю, где его искать, но к-клей должен быть здесь через д-десять минут.
Я продолжал возиться с разрывами печени и, используя мотки скрученного кетгута в качестве пломбы, смог ушить несколько поврежденных участков. Принесли клей. Я залил им сверху торчащие концы кетгута и, просушив остальные небольшие разрывы, заполнил их клеем, который сразу затвердел, превратившись в каменистую пену, но кровотечение остановил.
– - Теперь к-кишечник!
– - бодро заявил я.
– -
– - вбежала в операционную дежурная сестра с совершенно белым от страха лицом. Она впервые в жизни говорила с Мотэлэ.
Я вышел в предоперационную. Сестра приложила трубку к уху:
– - Что ты там задумал, Бэрэлэ!
– - начал орать Мотэлэ.
– - Ты что, теперь заведуешь кафедройебенамать?! Немедленно зашивай рану, поц! Нам только не хватало еще одной смерти на столе!
– - Д-добрый вечер, Михал Т-т-тимофеич!
– - сказал я.
– - Если она выдержала т-трое суток с такими т-травмами и перитонитом, она выдюжит и операцию. Без операции завтра ей к-конец. С п-печенью я уже справился...
– - Немедленно зашивай рану и убирайся из операционной, засранец!
– -орал Мотэлэ.
– - Не могу. Вы учили верить в с-свои руки и души, и не т-трусить...
Трубка возле моего уха помолчала, а потом выдавила:
– - Хорошо! Я сейчас приеду.
– - Не надо вам ехать. Четыре утра. Я с-справлюсь. А кто м-меня заложил?
– - поинтересовался я.
– - Так я тебе и сказал, -- буркнул старик и бросил трубку.
Когда я вернулся в операционную, там ошивалась пожилая завотделением, Роза Львовна, любимица Мотэлэ, прекрасно знавшая гнойную хирургию, особенно хирургию костей. Поговаривали, что она бывшая подружка Мотэлэ, еще с войны...
– - Вы н-настучали Мотэлэ?
– - спросил я с порога.
– - Прежде чем оперировать больную в чужом отделении, следует поставить в известность заведующего!
– - нервно сказала она.
– - Н-надеюсь, вы заглядывали в рану?
– - Ее не надо было оперировать. Вы ведете себя в операционной, как мушкетер!
– - подвела она итог и ушла, осторожно прикрыв дверь.
Я резецировал часть тонкой кишки с отрывами брыжейки в нескольких местах и участками некроза. Ушил разрывы толстой кишки, удалил селезенку и принялся за 12-перстную кишку. Она была полностью оторвана от брыжейки и разорвана почти пополам, и я понял, что мне не справиться.
"Господь наказывает меня!
– - промелькнуло в голове.
– - Но за что?!"
Лицо под маской стало красным, и я почувствовал, как запотевают очки.
– - П-протрите очки, -- растерянно попросил я, отвернувшись от стола.
– - Я говорил, что не надо оперировать, -- заныл ассистент.
– - Заткнитесь!
– - грубо оборвал я его, а руки сами продолжали работать, заканчивая резекцию проксимального участка 12-перстной кишки, и готовились накладывать анастомоз между желудком и культей кишки. Теперь уже и я включился в работу, и через десять минут все было кончено.
– - Сухие антибиотики в живот, д-дренажные т-трубки в подреберья и п-подвздошные области, -- почти весело обратился я к ассистентам.
– -П-пожалуйста, зашейте так, чтобы не было эвентерации...
Утром следующего дня я улетел в Крым и, конечно, забыл о Маньке. Через неделю я вспомнил о ней и пошел звонить на переговорный пункт в Коктебеле, но, уже набрав номер клиники, передумал и повесил трубку.
Через месяц, вернувшись из отпуска, я побежал в гнойное отделение. Незнакомая дежурная сестра на вопрос: -- Что с Маней?
– - недоуменно пожала плечами и вновь принялась болтать по телефону.