Донор
Шрифт:
– Во-первых, деньги, возможно, грязные, и они станут использовать терминал как прачечную. Во-вторых, заплатив 20%, Лошадка может заявить, что бизнес перестал давать прибыль, - сомневался Босс.
– Вы с-становитесь излишне щепетильным. Если их б-бизнес зачахнет, б-банк, в котором з-заложен терминал, отнимет его у Лошадки... А с-стирка денег на т-терминале - их д-дело...
– А моя репутация? Чего ты лыбишьсяблядь?
– рассердился Босс.
– Отобрав терминал, банк объявит тендер на продажу и, поскольку других покупателей не будет, Лошадка приберет терминал к рукам, теперь уже у банка, за сумму, которую посчитает нужной.
– П-перекупив терминал,
– Ты сам говорил: "Нельзя продавать терминал!"
– Я бы не п-продавал... Терминал не т-только инструмент для з-зарабатывания денег, но с-самая л-любимая ваша игрушка. Спросите Ангела в б-белом, - настаивал БД.
– Он объяснит вам, что с-суть предпринимательства не сводится к управлению б-бизнесом или владению к-капиталом...
– Чего мне тогда не хватает? Творчества, что ли?
– Ваша п-проницательность делает вам честь. Вы п-просто редко п-пользуетесь своим т-творческим началом. Успешное п-предпринимательство не п-просто данные Господом способности, но умение п-пользоваться ими. Это и есть т-творчество...
– Хорошо излагаешь! Не забывай только, что бизнес требует гораздо большего интеллектуального напряжения...
– Еврейский п-писатель Исаак Бабель, который не х-хотел ходить с-строем и п-поплатился за это, сказал однажды: "Фразы рождаются на с-свет ни хорошими, ни дурными. Т-тайна заключается в п-повороте, едва ощутимом...". Эту его м-мысль можно распространить на м-многие вещи, в том числе на б-бизнес.
– Тебе надо идти преподавать в университет с этими премудростями, подытожил Босс.
– Где ты их набрался?
Ну, с этим п-просто. Кликуху "П-профессор" мне дали в т-тюрьме...
Глава 6. Парк
Он совершал ежедневый тридцатиминутный бег по припорошенным снегом дорожкам кладбища-парка, когда услышал негромкий хлопок. Он не обратил бы внимания, если б не короткий резкий свист над головой. На бегу он огляделся - в утреннем парке не было ни души - и тут же, забыв о нем, углубился в аллеи. Когда через несколько минут раздался второй хлопок и что-то, свистнув, с тупым стуком вошло в ствол клена рядом, БД остановился. Мощные частые удары сердца сотрясали его тело, которое мгновенно покрыл странно плотный, густой и горячий пот. Проступивший, как ему казалось, сквозь спортивные доспехи, он теперь отличал БД от остальных людей, словно кто пометил...
Он стоял, затравленно озираясь на ставший фиолетовым снег и такие же фиолетовые пожухлые литья, привыкая к дикой мысли, что в сонном кладбищенском парке в центре Риги кто-то стреляет в него боевыми патронами. Это было настолько невероятно, что, покажись из могилы, придавленной куском гранита, размером с рыбачий баркас, парочка скелетов в туфлях для бега, он бы не удивился.
БД понуро топтался, стараясь угадать причины пальбы. В памяти всплыло раннее утро в тбилисской хашной, когда прямо в лицо ему целил из автомата, с бельевой веревкой вместо ремня, придурок из Гамсахурдиевской гвардии... Мимо прошли две девочки с сумками-рюкзаками за спиной, оживленно болтая по-латышски, и он понял, что сегодня в него больше стрелять не будут. Чтобы стрелявший, не подумал, что он трусит, БД медленно двинулся обратно, останавливаясь возле надгробий с эпитафиями, давно выученными наизусть.
Утром следующего дня БД снова бежал по парку, обмирая. Он не мог решить, что гонит его, зная, что
– А если не в меня?
– тускло мелькало в голове.
– Или это вовсе были не выстрелы... А что тогда? Ветер мог ударить ветку о ствол... Это легко проверить: подойду к стволу и прикоснусь...
Страх получить пулю в спину неизвестно от кого странным образом гнал его по парку. Когда он понял, что бежать в таком темпе больше не может, рядом грохнул выстрел, вызвав вороний крик и хлопанье крыльев. Мощный толчок в спину свалил его, перевернув несколько раз на припорошенной снегом аллее, усыпанной желтыми и красными кленовыми листьями, которые всегда ассоциировались с хоккеем: шорох коньков по льду, удары шайбы о борта, гул трибун и простенькие мелодии клавишника перед вбрасыванием...
– Сейчас будет контрольный выстрел, - подумал он, потому что так всегда происходило в фильмах и телевизионных передачах, и принялся ждать.
Когда он понял, что второго выстрела не дождется, послышались шаркающие шаги. Вместо того чтобы втянуть голову в плечи и стыдливо прикрыть руками, он невероятным усилием приподнял над асфальтом поцарапаную щеку и увидел желтые мужские башмаки со сбитыми носками и рваными шнурками. Взгляд медленно поднялся выше - на грязные, когда-то дорогие кожаные штаны, протертые до дыр. Потом - подол длинного темно-серого засаленного пальто...
"Я не ранен... я убит!" - подумал он знакомой строчкой и услышал над собой женский голос, усталый и простуженный, со множеством обертонов, придающих ему актерскую звучность и выразительность и аристократизм, сохранившийся у стариков, проживших жизнь заграницей:
– Вставайте, БД! Вы улеглись, словно под вами не грязный асфальт, припорошенный снегом, а персидский ковер с толстым ворсом, что лежит в каминном зале Большого Дома. Вы живы, вы... даже не ранены.
Он легко вскочил, тараща глаза на плохо одетую пожилую женщину с большой красно-синей сумкой на плече: невыразительное лицо простолюдинки с глубокими, как голос, зелеными глазами, спокойно и устало смотрело на БД. Так смотрят на хорошо знакомый вид из окна: привычно и отрешенно.
"Неужели, это она только что произносила надо мной монолог, поражающий тембрами и интонацией, - думал БД, разглядывая женщину.
– Несколько лет назад, в пригороде Риги, когда я тоже умирал, лежа на мокром и грязном асфальте, эта женщина так же мимоходом, как сейчас, спасла меня, заставив вернуться из переполненного нездешними знаниями небытия, такого прекрасного и манящего, что расставание с ним было мучительно, болезненно и страшно, как недавнее погружение в него."..
– С-спасибо!
– сказал БД.
– Похоже, вы превратили эту работу в привычку...
Она улыбнулась и сразу напомнила Этери, странно молодея на глазах.
– Я... вас... просто...
– она медленно подбирала слова, словно старалась припрятать что-то значительное, что ему не следовало знать. БД почувствовал, как вся она напряглась вдруг, отвернувшись... Его лица, а потом и тела под слоем одежд коснулась пружинисто мощная, осязаемая энергия со странно знакомыми запахами йода, озона и перегретого речного песка со стрекозами, неподвижно висящими над белыми кувшинками на длинных увядших стеблях. Энергия свернулась в пульсирующую спираль и исчезла в переплетении густых ветвей высоких кленов, удерживающих, несмотря на декабрь, большую часть разноцветной листвы...