Дорога 2
Шрифт:
— Что делать будем, товарищи старшины?
Капитан бросил на меня хмурый взгляд, не отрывая руки от рулевого штурвала. Он у него большой, сделан из тяжелых пород дерева, такие я видел на старых пароходах. Приборной доски в рубке нет, как и компаса. Ни к чему он на реке. Лишь справа от штурвала стоит переключатель скоростей, на крючке повешен увесистый и потертый бинокль, да идет снизу переговорная труба с машинным отделением. Оптический прибор точно из более технологичного мира. Странно наблюдать рядом с кондовыми вещами местного производства такие продвинутые изделия.
— Вставать потребно между островов. Бурю переждать. В это время года их никогда не бывает. Неладно это, варяг.
— И я о том гутарю, — поддержал капитана Лызло. Выглядел этот верзила необычно для него сумрачно, что спокойствия не добавляло.
— Пока еще стоят сумерки, надо пройти дальше
Калган тут же огрызнулся на Ората:
— Так можно и на корм рыбам пойти. Глянь, какая волна бьет сзади!
— Я настаиваю!
Я посмотрел на переругивающееся руководство и решил, что пришла пора и мне высказать свое слово. Калган знает, что я представляю в походе интересы Боляна, и мое мнение имеет некий вес.
— Я на стороне кормчего. Буря колдовская, нехорошая. Что от нее нам ждать, неизвестно.
Лызло сверкнул глазами:
— Чуешь что, Перунец?
Я покачал головой:
— Прямой угрозы нет, но как-то…нехорошо на душе.
Кормчий стиснул кулаки, потихоньку поворачивая штурвал:
— Тогда идем к Лешачьему острову. Там заворот русла хитрый, от ветра убережемся.
Орат неожиданно спорить не стал и подозрительно быстро согласился:
— Добре!
Я вышел из рубки, тут же запахиваясь в дождевик, привезенный из своего мира. Он отлично помогал спасаться от мокряти. Погода не улучшилась, ветер даже стал сильней. Но меня смутно обеспокоило в этот момент нечто иное. Уже спустившись на палубу, понимаю — взгляд Ората. Такой одновременно равнодушный и странно радостный. Что эта собака, интересно, задумала? Продолжить мысль я не успел — лодью здорово качнуло и пришлось покрепче схватиться за поручень. Меня щедро окатило водой, хлынувшей с крыши рубки. Она умудрилась попасть за шиворот.
Дьябло! Так недолго и промокнуть насквозь! Держась поочередно за поручни, чтобы не упасть на пляшущей палубе, я двинулся в кубрик. Может, завтра все успокоится, и мы сможем спокойно пойти в Портюгу. Обычное дело — после успеха начинается череда неприятностей. Главное — их пережить. В кубрике меня ожидала сухая рубаха и кружка горячего травяного чая. Радей все-таки молодец! Знает мои вкусы.
Нас обоих отчего-то поставили в первую смену дежурства. Тяжелая работа на берегу и непростой день так умаяли всех, что после остановки и вставания на якорь вся команда повалилась спать. До Лешачьего острова мы все-таки не дошли. Погода вконец испортилась, и Орат предложил кормчему вставать немедля там, где можно переждать пик бури. В итоге Калган поставил лодью между обрывистым восточным берегом и безымянным плоским островком, поросшим ивняком. Ветер дул уже с севера и пока изгиб русла частично прикрывал нас от воздействия неутихающей бури.
Встали на якоря, так как на острове не росли большие деревья, за которые можно было бы пришвартоваться. Мы с Радеем и старшим пулеметчиком честно отдежурили до полуночи. Вот где я оценил прелесть одежды из моего мира. Ветровка с поддетой цигейкой здорово спасала от ветра и мелкого дождика. Подручному с его брезентовым неудобным плащом приходилось туго. Ветер то и дело срывал капюшон и задувал в большие рукава. Пожалуй, лучше сшить нечто вроде анорака. Надо будет Уладе подсказать. Наверняка есть у неё подружки швеи. Вот так с прогрессорскими мыслями и замыслами и прошла незаметно наша вахта.
Мы тщетно вглядывались в кромешную темень, но не видели ничего,
Разбудило меня ночью вовсе не чувство опасности или чужой лихой умысел. Все ведь рассчитал проклятый Орат. И то, что я не умею до конца использовать собственные способности и ограниченные возможности корабельного знахаря и усталость капитана. И то обстоятельство, что команда здорово устала, и вдобавок её добили чары волховской бури. Ох, не зря и нас с Радеем поставили в первую смену. Усталость взяла свое — спали как убитые. Бушующие воды и чары бури еще больше пригасили мое чутье. Но не до конца…
Я подскочил с узкой койки, стукнулся о низкий потолок и не сразу понял, где я, и что происходит. Снаружи все так же голосила ужасающим ревом буря. Ладья стояла на месте, но даже в заводи её немного покачивало. Ничего экстраординарного не слышалось. Странное ощущение пронизывало мое тело, как будто жесткие мурашки бегали с головы до ноги. Что-то здесь не так!
Дьявол, как не хватает обычного электрического фонаря! Я ведь знаю, что такие в здешнем мире имеются — с большими толстыми батареями, похожими не те, что продавались в моем детстве. В полумраке я смог разглядеть лежащего поблизости Радея, тут же без всякой жалости пнув его. Соседние койки отчего-то пусты. Наверное, матросы на дежурстве.
— Радька, хватай оружие! Чую, нечисто на палубе.
Почему я так сказал тогда, и сам не понимаю. Иногда внутреннее чутье скачет быстрее мыслей. А уж у меня и подавно — поди разберись, каким образом я рассматриваю окружающие нас грани различных реальностей. Это не объяснить словами — они слишком бедны. Теперь я лучше понимаю математиков, предпочитающих изучать мир с помощью универсальных формул.
Я успеваю схватить пояс, лежащий под подушкой, и затянуть его, но не сразу нахожу свой «Моссберг». Креплений для оружия в кубрике нет и верное ружье, видимо, утащило качкой под койку. Наклоняюсь за ними, нащупываю, и в этот момент понимаю, что дело нечисто. Нет, посторонний шум на палубе не слышен, его заглушает ветер и скрип снастей и корпуса корабля. Но в воздухе как будто густо разлилось непонятное мне состояние материи и духа.
Смерть! Вот что я только что учуял! По спине ледяными коготками пробежала кошка. Позвоночник тут же заломило, передав затем боль в виски.
— Радей, буди всех, кто есть, и бегом на палубу. Оружие твое где?
— Нету нигде! — голос парня испуганный. Кажется, и он начинает понимать, что дело нечисто.
Совершаю несколько шагов по трапу, открываю дверь и тут же спотыкаюсь о чье-то тело. Это был младший из пулеметчиков Избор. Он уже надсадно хрипел, теряя жизненные силы. А я внезапно рассмотрел перед собой сцену, напоминающую некий страшный мультик из аниме.