Дорога богатырей (сборник)
Шрифт:
– Постой, постой, - остановил его Карцев.
– Это ты о своем предложении?
Павел утвердительно кивнул головой.
– Да ты хоть сначала расскажи, как ты сюда попал.
– Все, все расскажу, - отозвался Павел, обнимая Карцева за талию. Идем в палату Там мы будем одни... А дело такое, что...
– Он оглянулся по сторонам, вызвав у Бориса невольную усмешку.
– Словом, обо всем узнаешь... Пошли!
В палате стояли четыре пустые койки. Светлые шторы были спущены и чуть-чуть трепетали от слабого движения воздуха. Павел сел на койку, подвинув Борису
– Как ты себя чувствуешь?
– спросил Карцев.
Павел махнул рукой:
– Все в порядке. Завтра выписываюсь. Ты пришел как раз вовремя...
– А что с тобой было?
– Сейчас все расскажу.
Это становилось интересным, хотя и немного обидным: очевидно, дело это поглощало Павла настолько, что он даже забыл спросить своего товарища о его делах. Впрочем, так бывало и раньше.
– Ты знаешь наши каучуконосы?
– спросил Павел, раскрывая табак, лежащий на тумбочке в коробке, и скручивая торопливо папиросу.
– Каучуконосы?
– удивился Карцев неожиданному вопросу.
– Ну да, каучуконосы, - с некоторым нетерпением в голосе повторил Павел.
– Имею кое-какое представление, - сказал Карцев с легким замешательством.
– Правда, я не ботаник.
– Словом, кок-сагыз видел?
– Приходилось.
– И дикий и культурный?
– Да.
На лице Павла засветилось лукавое выражение. По-видимому, он готовился чем-то поразить приятеля. Торопливо сделав две-три затяжки, он бросил окурок прямо под кровать, оглянулся на Бориса с тем же выражением торжествующего лукавства и наклонился к дверцам тумбочки.
– Прошу вас полюбопытствовать, - сказал он, выпрямляясь и протягивая Борису какой-то предмет, завернутый в газетную бумагу.
Карцев с прежним недоумением развернул сверток В его руках оказался длинный, в руку толщиной, высохший, покрытый морщинами корень, сильно разветвленный на конце.
– Ну?
– спросил он, не скрывая своего недоумения.
Павел с досадой выхватил корень у него из рук.
– Эх вы, зоологи! Смотри! Он надломил один из корешков, потянул - в разломе показались тонкие прозрачные нити.
– Каучук, - догадался Карцев.
Павел кивнул головой.
– А что за растение?
– спросил Карцев.
– Кок-сагыз?
Павел посмотрел на него с негодованием.
– Ну, друг, - сказал он, покачав головой и снова торопливо завертывая корень в бумагу, - я вижу, что тебя удивлять нечем.
– Да ты скажи толком, в чем дело?
– обиделся Карцев.
Павел, не отвечая, опять наклонился к дверцам тумбочки и убрал сверток.
– Знаешь ли ты, чудак, - сказал он, поднимаясь в возбуждении с койки, какой вес имеет корень кок-сагыза?
– Двести граммов!
– ответил Борис наобум.
Павел опять посмотрел на него с уничтожающим выражением.
– В природе ни один человек не находил корня тяжелее десяти граммов! сказал он с досадой.
– В культуре, на хороших почвах встречаются экземпляры и в пятьдесят-сто граммов. Они получились, конечно, уже в результате селекции. Описывали отдельные корни и в двести пятьдесят и даже триста граммов, мне такие не встречались. А этот знаешь сколько весит?
– Полкило?
– Пятьсот пятьдесят граммов!
– торжественно произнес Павел.
– Я сам взвешивал. Но это в сухом виде. Значит, его сырой вес был, может быть, втрое больше. Представляешь ты себе, что это значит?
– Да, это большое дело...
– "Большое дело"!..
– пренебрежительно сказал Павел.
– Да это целый переворот в отечественной каучуковой промышленности, если хочешь знать!
– Вот как?
– Ну конечно. При известных нам размерах корня кок-сагыза нет возможности получить более двухсот килограммов каучука с гектара. А этот корень - я тебе гарантирую!
– дал бы не менее семисот, а то и восемьсот килограммов с гектара. Это уже продуктивность, превышающая продуктивность гевеи и других тропических каучуконосов вдвое.
Павел опять принялся торопливо скручивать папиросу.
– А где же ты достал этот корень?
– спросил Борис.
– Вырастил на станции?
– Если бы так!..
– Павел тряхнул головой.
– Это, брат, целая история. Ну, я тебе в самых кратких чертах... Ты Мировича помнишь?
– Да, как же. Крупнейший специалист по каучуконосам...
– Ну, он теперь здесь. Мой директор. Наша база в Нарынской долине, на высоте двух тысяч метров. Когда я поступил к нему на работу, мы условились, что все дела, касающиеся культуры кок-сагыза, я буду честно выполнять, но поставлю своей задачей поиски новых каучуконосов. Здесь, по отрогам Тянь-Шаня, - сотни совершенно необследованных мест. Он дал согласие, хотя все время относится к моим поискам скептически.
– И это - результат твоих поисков?
– кивнул Борис на раскрытые дверцы тумбочки.
Павел закусил губу - это была его старая привычка - и ударил кулаком по колену.
– Не совсем. Нашел корень не я.
– А кто же?
– У меня, видишь ли, на летних пастбищах по южному склону Мульде-Тау, где я совершал свои экскурсии, завелся дружок. Киргиз-пастух, хороший, душевный старик. Я ему кое в чем помогал. И он мне однажды приволок этот корень. Он не мог толком объяснить, откуда он взялся, хотя искренне хотел это сделать.
– Так ты и не узнал?
– Кое-что в конце концов удалось выяснить. Корень этот, очевидно, принесло потоком с гор. Старик нашел его в пересохшем русле весной. Был июль. Началось таяние снегов. Этот ручей почему-то пользуется дурной славой... Его называют Джаман-су - дурная вода. Я все-таки побывал в этих местах. Нашел ручей и двинулся по его руслу. Он течет по совершенно отвесной скале, в узкой расщелине.
– Добрался?
Павел отрицательно покачал головой.
– Под ледяными брызгами, на пронизывающем ветру я карабкался весь день, поднялся на триста метров - и вернулся. Подъем в это время года там невозможен. Ночь я провел в юрте у старика. У меня поднялась температура, начался бред... Кое-как добрался до станции. Меня свезли в Нарын. Там в моей болезни не смогли разобраться. Отправили сюда.