Дорога дальняя, казенный дом

Колычев Владимир Григорьевич

— Давай не будем об этом, — стараясь сдержать поднимающийся к горлу ком, мотнул головой Вадим.

— Да я и сама не хочу об этом… Не хочу, но не могу… Вадим, а ты помнишь, как нам было хорошо?

Олимпия старалась казаться искренней в своем страстно-ностальгическом порыве. И ей это удавалось, потому что она обожала заниматься с ним сексом. И сейчас она его хотела… Но это всего лишь чувства на уровне животных инстинктов. Вадим для нее всего лишь самец. И если она хочет видеть в нем сейчас мужчину, то лишь потому, что на горизонте нет более подходящей кандидатуры.

Алтынова больше нет, траур рано или поздно закончится, и она снова встанет перед выбором — с кем ей связать свою судьбу. Или нет, похоже, она определилась. Она выбрала Вадима по той же причине, по которой когда-то сбежала к нему от своего небедного любовника. По той же причине, по которой она когда-то променяла его на Алтынова…

Наученный горьким опытом, Вадим чувствовал фальшь в ее поведении. Поэтому и не позволил застать себя врасплох. Олимпия подалась к нему, хотела его обнять, но поймала пустоту. Вадим боялся сгореть в ее жарких и подсознательно желанных объятиях, поэтому ушел от них как боксер от удара.

— Вадим… — разочарованно протянула Олимпия.

— «Там олень бродит замшевый…» — отстраненно пропел он.

— Что?

— «Сопки в белом снегу…»

— Какие сопки? — она ничего не понимала.

— «Ну почему ты замужем, почему?..»

— Я не замужем… Я вдова…

— Это уже неважно… Извини, мне нужно побыть одному…

— Ты меня прогоняешь?

— Нет, но…

— Вадим, ты делаешь большую ошибку!

— Это почему?

— Ты же меня любишь!

— Откуда такая уверенность?

— Я знаю!.. Я понимаю, ты не можешь меня простить… Но ведь я ошиблась. Пойми, это была ошибка! И я всего лишь хочу ее исправить! Я хочу вернуть все назад!

— А как же Анжела?

— Анжела никогда не вернется к прежней жизни. Она же не в себе, и так будет всегда…

— Не уверен…

— Да, я понимаю, ты многим ей обязан, и поэтому не хочешь бросать ее в беде. Но пойми, она даже не соображает, что ты жертвуешь собой ради нее.

— Это не жертва, это любовь…

— Но ты же любишь меня!

— Люблю. Где-то там, глубоко в душе… Это как в компьютере, в архиве… Но я эту любовь не распакую…

— Вадим, я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку!

— Но ведь ошибка уже произошла… Ты извини, опять аналогия напрашивается. Как в компьютере, «ошибка пользования». Из-за этой ошибки архивы в моей душе не распаковываются. Я не люблю тебя…

— Это ты так говоришь из вредности!

— Может быть…

— Тебе действительно нужно побыть одному. Разобраться в себе… Я ухожу, а ты думай… Я не знаю, когда ты мне позвонишь, но ты обязательно позвонишь…

Она начеркала на клочке бумаги номер своего мобильника и ушла. Вадим долго смотрел на закрывшуюся за ней дверь… Может, он в самом деле совершает ошибку?

5

Красневич приложился к ее руке в пафосном восторге.

— Олимпия Викторовна!!! Сказать, что я восхищен, значит, ничего не сказать…

Его никто не звал в гости. И в былое время он бы и на пушечный

выстрел не приблизился к алтыновскому особняку без приглашения. А сейчас он чувствовал себя здесь как дома… Что ж, он имел на это право. Теперь он возглавляет «Сталь-Вест», у него в руках все козыри.

— Вы прекрасны, спору нет!.. Вы не будете возражать, если мы перейдем на «ты»?

— Торопитесь, Илья Михайлович, — недовольно повела Лима бровью. — Как бы коня не загнать…

Олимпия понимала, что в какой-то степени зависит от этого человека. Но и стелиться перед ним не собиралась. Она знает себе цену, и не в ее интересах продешевить…

— Извини, специфика работы такая. Я сейчас как на переднем краю — туда успеть надо, там увернуться…

— Все-таки мы перешли на «ты»? — с видимым неудовольствием повела Олимпия бровью.

— Говорю же, все на бегу, все на бегу. Да ты и сама это заметила… Времени совершенно не хватает. С трудом выкроил пару часов, чтобы заехать к тебе…

Красневич вел себя в доме с уверенностью и нахрапистостью оккупанта. Олимпию это раздражало, и она этого не скрывала, но этот жук как будто ничего не замечал.

— Можно подумать, кто-то вас об этом просил…

— Обстоятельства, Лимочка, просили, обстоятельства… Кажется, так называл тебя муж?

— Но вы же мне не муж…

— А это можно исправить… — хитро-мудро улыбнулся Красневич.

— Эка вы загнули!

— А что, это, между прочим, идея… И эта идея пришла мне на ум не между прочим и не сейчас… Именно об этом я и хотел с тобой поговорить… Может, пройдем в кабинет Ивана Александровича? Думаю, там мы сможем поговорить с глазу на глаз, чтобы никто нас не слышал…

— Думаю, вам уже пора и честь знать!

— Лимочка, ну не будь занудой! Ты сначала выслушай меня, а потом уже давай от ворот поворот. Если захочешь, а это вряд ли… Ну что, пойдем?

Олимпия не помнила, чтобы Красневич бывал у них в гостях. Но ориентировался он в доме так, как будто всю жизнь в нем прожил. Сам провел ее в кабинет Алтынова. С хозяйским видом занял его место за столом.

— Времени в обрез, поэтому буду краток…

Его ничуть не смутило, что Олимпия осталась стоять.

— Я разговаривал с Крикуновым… — Он сделал паузу. — Обстоятельно разговаривал. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, — заинтригованная, кивнула она. — И что?

— Основной куш от своего наследства Алтынов поделил пополам. Одна половина тебе, другая Вадиму…

Одна половина ее души радостно запела, другая с досады заныла. Вадим так и не позвонил ей. А это означало, что он не хочет жить с ней… А ведь они могли бы объединить свои капиталы. Это было бы здорово, но Вадим уперся. И всем, что ему достанется по наследству, будет распоряжаться Анжела. А, судя по всему, дела ее идут на поправку… А кто она такая? Никто! Какое имеет отношение к Алтынову? Никакого! А значит, она не имеет права пользоваться его наследством… Но, похоже, Вадима не переубедить. Хотя, конечно, стараться надо. Возможно, Олимпия сможет сломить его упрямство, в его же интересах…