Дорога к Храму. Дилогия
Шрифт:
Водичка мягко набегала на ноги, не обдавая крещенским холодом, но ласково притупляя бесчувственностью ломящую усталость и зализывая жгучее раздражение намозоленной кожи. Шелковистый ветер осторожно обвевал раскрасневшиеся от быстрой ходьбы щеки и шаловливо путался в длинных, то и дело падающих на лицо прядках тяжелых волос. Ярко-зеленые концы шифонового шарфа, который я не успела отдать Галираду вместе с плащом, лениво полоскались в потоках теплого воздуха. Я разомлела на солнышке, словно греющаяся кошка, и откинулась назад, тщетно пытаясь сдержать расплывающуюся по лицу бессмысленно-счастливую,
Ворон тревожно каркнул и, глухо захлопав тяжелыми черными крыльями, сорвался с плеча. Я не обратила внимания: все равно вернется. Хоть каркать под самым ухом не будет.
Сзади послышались шаги. Четверо мужчин очень-очень тихо крались, обходя меня и беря в «клещи». Разговоров слышно не было, но действовали они так быстро и слаженно, что сомнений не оставалось: как-то они общаются. По-видимому, знаками. Я мило продолжала разыгрывать из себя ничего не замечающую дурочку, бессмысленно улыбалась в бессовестно голубое небо и шаловливо болтала ногами в волнах, а между делом напряженно разглядывала незваных гостей сквозь тоненькую щелочку между чуть приоткрытыми веками. Тень от длинных подкрашенных ресниц прекрасно скрывала мой маневр, хоть он и был стар, как Древо.
Четыре фигуры: все, как один, одеты в черно-белые плащи до пола, на головы накинуты капюшоны, так что лиц не видно. Но, судя по резкости и размашистости движений, это были именно мужчины. Велир кружил разъяренно над их головами, каркая и накликивая беду. Двое передо мной осторожно, почти беззвучно вытянули из заплечных ножен длинные клинки, а двое позади, судя по звукам, вытащили из-за пазухи сеть. Решили поймать «птичку» живой? Отлично! Я вам устрою это удовольствие!!! Только потом, чур, не жаловаться, словно девчонка, которой продали хомячка, а вымахала из него крыса. Здоровенная, страшная, с красными злобными глазами и длинным жутким голым хвостом.
Мужчина, стоявший впереди и чуть справа, резко взмахнул рукой – и сзади на меня полетела сеть, а спереди набросились двое, сноровисто связавшие по рукам и ногам. Подозрительное спокойствие и полное смирение жертвы их ничуть не смутило – видимо, его списали на шоковое состояние. Впрочем, правый передний (он, кажется, был тут главным) слегка насторожился:
– Эй, а она чего?
– Да ничего, испугалась, – пожал плечами другой, увлеченно опутывая мне лодыжки.
– Точно? – скептически уточнил первый. – Что-то она слегка… неживая.
– Да вы что! – возмутился собеседник. – Только что тут ногами болтала!
И, желая проверить свои слова на практике, он с силой тряхнул меня за плечо. Ха, ха и еще раз хи! За кого меня тут принимают?! За дрессированную собачку?
– Ну так что? – обеспокоенно подскочил первый, тревожно склоняясь надо мной. – Может, у нее инфаркт?
Сейчас! Кворр дождетесь!
Я, подождав, пока меня закончат связывать и опутывать, соизволила-таки открыть один глаз. Левый.
– Ну?
Разбойники ошалели. Я решила закрепить моральный перевес:
– А дальше-то что, многоуважаемые? Развитие событий будет? Я тут уже, между прочим, замерзла на этом камне!!
Кем бы ни были эти четверо, но в себя они пришли до неприличия быстро.
– В лодку ее, – коротко приказал главный, и меня тут же подхватили за руки
– Тихо ты! – поморщившись, вполголоса одернула я. – Хватит истерику закатывать!
Птица замолчала и, подумав, опустилась мне на грудь, ластясь черными перьями к щеке.
– Брысь! – махнул на ворона рукой один из разбойников, но Велир и не подумал бросать хозяйку в беде, только злобно щелкнув страшным клювом в сторону неосмотрительной руки.
– Прикажи ему уйти, или я его убью! – грозно приказал главный, решительно обнажая меч.
– Только попробуй, – веско обронила я, угрожающе прищуриваясь. Велир согласно захлопал крыльями, описывая круг почета над его головой и возвращаясь на нагретое местечко.
Разбойник смерил меня презрительным взглядом, но проиграл в «гляделки» на первой же минуте. Скептическое ведьминское хмыканье тоже не подняло его авторитета среди команды. Так что пришлось нам дальше сосуществовать в молчаливом воинствующем нейтралитете.
Лодка оказалась небольшой, но юркой, чутко слушающейся малейшего движения весел. Меня кое-как усадили на лавку и предоставили собственным мыслям, изредка одаривая хмурыми взглядами. Я в долгу не оставалась.
Небо небрежными завитками смешивалось с серо-серебристым, отливающим в сирень морем, белые барашки шаловливо цеплялись за весла, размеренно и синхронно погружающиеся в воду. На горизонте, словно намеченный тремя-четырьмя вольными, смелыми масляными мазками, красовался гордый бриг. Ярко-черный парус соседствовал с таким же ярко-белым; на носу корабля, дерзко вскинув самолюбивую голову, всматривалась с неясную даль высеченная из дерева точеная женская фигура с длинными развевающимися волосами.
– Нам туда? – меланхолично спросила я, кивая головой на горизонт.
– Не твое дело! – нарочито грубо отрезал один из похитителей.
Я ласково улыбнулась Велиру, брезгливо чистящему перья у меня на коленях и упрямо делающему вид, что его ничуть не смущает сплошная вода вокруг и утлое суденышко, готовое, казалось, перевернуться в любой момент. И удовлетворенно заключила:
– Значит – туда.
Пирату, обходившему меня вокруг и придирчиво осматривающему, словно купец породистую лошадь, на вид можно было дать лет тридцать. Еще совсем молодое лицо уже прочертили не глубокие, но серьезные, горьковатые морщинки на лбу, выдавая тревожную, полную опасностей и потерь жизнь. Резко выделяясь на смуглой загорелой коже, темно-серые глаза то и дело бросали на меня или по сторонам дерзкие, своевольные взгляды.
Снежно-белая рубашка, стянутая на груди шнуровкой, оттеняла шелковый, прохладный на вид черный плащ, небрежно наброшенный на широкие плечи. На запястьях – наручья с метательными ножами, у бедра – кинжал.
«Словно с обложки фолианта», – мелькнуло где-то на уровне подсознания.
Пират наконец-то завершил свой осмотр и сел на кресло передо мной, пристально уставившись в мои глаза… Серый, с отливом в темно-голубой, глубокий и шутливо-саркастический взгляд тщетно пытался проникнуть в самую суть ведьминской души. Ибо сути ведьминской души на этом свете еще никто не постиг.