Дорога к тебе
Шрифт:
— О Господи! — засмеялась Джен. — Это о ректоре колледжа, который в один прекрасный день просто исчез. Я и забыла о ней.
— Какая была замечательная дискуссия!
Кэтрин кивнула:
— Мы тогда спрашивали друг друга, куда бы мы отправились, если бы покинули свою обычную жизнь и исчезли так же, как он. Помните, что сказала Рэйчел? — Голос Кэтрин стал мягче, лиричнее. — Она описала маленький городок в Мэне — горстка домов, стоящих на берегу озера. Там громадные сосновые леса, грунтовые дороги, ведущие к скрывающимся в чаще хижинам, и небо —
— Ну, это не по мне! — фыркнула Дина. — Помните, что я тогда сказала? Что я бы отправилась куда-нибудь в Зазеркалье.
Дальше Джек уже не слушал. Подойдя к окну, он невидящим взглядом смотрел на монтерейские кипарисы, вдруг сообразив, что птицы, которых он видел на одном из полотен Рэйчел, — это полярные гагары. Он не сразу их узнал потому, что все время думал не о восточном, а о западном побережье. Упоминание о полярном сиянии изменило ход его мыслей, потому что Джек видел его, видел это небо. Гагары были из Мэна. Они плавали по гладкой, как стекло, поверхности озера все семь вечеров, которые они с Рэйчел провели в маленькой хижине во время своего медового месяца.
Рисовать он начал в восемь и работал до трех часов ночи, нанося на полотно озеро с небольшим островом посередине, окружающие его деревья и вечернее небо, чуть-чуть тронутое зеленым и розовым. Там, где зеркальная гладь озера отражала окружающий пейзаж, Джек рисовал его светлее, чем это было в реальной жизни, и такой подход себя оправдал. Отложив наконец палитру и кисти, разогнув затекшие ноги, он немного отошел от мольберта и вновь стал пристально разглядывать гагар, нарисованных Рэйчел.
Прошел еще час, прежде чем он закрыл тюбики с краской, и еще полчаса, прежде чем лег в постель. Проснувшись после трехчасового сна, Джек открыл окно и полной грудью вдохнул лесной воздух. Он устал, но это была приятная усталость. Он много и хорошо поработал. Он уже давно не чувствовал себя таким удовлетворенным.
Приняв душ, побрившись и одевшись, он направился в кухню. Саманта стояла возле стойки и пила кофе. Выглядела она как на картинке из модного журнала: обтягивающая блузка и джинсы, длинные шелковистые волосы, подведенные синим глаза.
— Ты выглядишь такой взрослой, что это меня пугает, — многозначительно сказал Джек. Он хотел еще добавить, что ей надо перестать красить ресницы, но во взгляде Саманты Джек прочел такой вызов, что не решился обострять отношения и вместо этого спросил: — Это весь твой завтрак?
— Я не люблю завтракать.
— С каких это пор?
В глазах Саманты на миг вспыхнуло раздражение, но тут же погасло. Даже ее непокорность куда-то исчезла.
— Папа, можно с тобой поговорить насчет бала?
— Твоя сестра встала?
— Встала и ушла.
— Куда ушла? — с испугом спросил он.
Саманта успела только взглянуть в направлении жилища Дункана, как Джек уже решительно направился к двери. Он знал, что, когда нужно будет уезжать, Хоуп появится, но в последнее время она что-то слишком зачастила к Дункану, и Джеку хотелось бы узнать, что она там делает.
Он уже потерял одного ребенка — возможно, из-за собственной инертности — и не хотел, чтобы это повторилось. Если он сейчас не пойдет за Хоуп, а с ней что-нибудь случится, Рэйчел никогда ему этого не простит. Больше того — он сам себе этого не простит.
Глава 14
Быстро поднимаясь по дороге, ведущей к хижине Дункана, Джек ничего вокруг не замечал — ни утреннего холодка, ни восходящего солнца, озаряющего на востоке вершины холмов, ни ароматного лесного воздуха, который разве что помогал ему окончательно не удариться в панику. В те считанные минуты, пока Джек добирался до жилища Дункана Блая, его воображение работало с удвоенной энергией, рисуя отвратительные картины самых гнусных извращений. Ускорив шаг, Джек выругал себя за то, что не вмешался раньше.
Дом Дункана представлял собой бревенчатую хижину, к которой примыкал небольшой загон для скота. Располагавшийся за ним сарай был больше по размерам и выглядел поновее. При появлении Джека теснившиеся в загоне овцы повернули головы в его сторону.
Взбежав на крыльцо, он громко постучал в дверь и нетерпеливо ждал ответа. Когда Дункан наконец открыл дверь, Джек со злостью сказал:
— Я не знаю, что, черт побери, здесь происходит, но мне нужна моя дочь, и сейчас же!
С невозмутимым видом — что разъярило Джека еще больше — Дункан предостерегающе поднял палец и посмотрел куда-то в глубь хижины. Джек, подозрения которого только усилились, отстранив его, бросился в дом. Но, пройдя всего несколько шагов, резко остановился.
Первое, что он увидел, был большой камин, излучающий благодатное тепло. Второе — светлая головка Хоуп, которая виднелась где-то совсем близко от пола и явно на что-то опиралась. Третий предмет он разглядел не сразу, и только через минуту понял, что это был кто-то сидящий в инвалидной коляске.
— Ну вот вы и познакомитесь с Верой, — пробормотал Дункан. Пройдя мимо Джека, он склонился над фигурой в инвалидной коляске и еле слышно что-то прошептал, потом нетерпеливым жестом подозвал незваного гостя. — Идите, поздоровайтесь с моей женой.
У сидевшей в инвалидной коляске женщины были седые волосы, лицо в морщинах, маленькие круглые очки. Ее улыбка казалась такой же теплой, как и огонь.
— Здравствуйте, — одними губами произнесла она. Ее рука лежала на голове Хоуп, покоившейся у нее на коленях, покрытых вязаным шерстяным платком. — Она спит, — прошептала женщина, но Джека уже не надо было успокаивать. Одного взгляда на старую женщину с ее доброй улыбкой оказалось достаточно, чтобы все его страхи развеялись. Дунканова вера. Он много-много раз слышал, как эти слова произносились тем же тоном, как произносят слова «мир» и «покой».