Дорога к вечности
Шрифт:
Вздохнув, Моргана поднялась и отправилась искать следы человеческого пребывания.
Она отыскала их довольно быстро – вблизи любой крепости, любого города сел было натыкано сверх всякой меры, что логично. Где крепость, там дороги, там торговцы и какая-никакая, но защита. Там есть кому продать выращенный урожай, есть у кого узнать новости, в конце концов. А налоги приходится платить где угодно, от податей не спрячешься даже на дне моря.
В селе, на околице которого молодая женщина остановилась в нерешительности, на нее сперва посмотрели с подозрением. Она была слишком хорошо одета, чтоб сойти за бродяжку, которых гонят в три шеи от
К ее счастью, в соседнем селе как раз рожала женщина, и перепуганная девочка, дочь роженицы, потащила Моргану к матери – именно к родам охотнее всего допускали женщин-лекарок и колдуний, ведь раз это дело сугубо женское, то кому, как не женщине, досконально знать его? Моргана и не подозревала, что здесь она повторяла путь собственной дочери, Амаранты, оказавшейся в сходной ситуации.
Оказалось, что разродиться никак не могла смертная в возрасте, когда почти все женщины уже теряют возможность иметь детей. Моргана никогда не принимала роды, но на себе изучила этот вопрос досконально, к тому же ей продолжала помогать неведомая магия. Она все-таки сумела «вызволить» пациентку, хотя две приглашенные бабки уже успели убедить мужа, что быть ему вдовцом.
Подержав на руках маленького грязного младенца, даже не кричащего, а сипящего от усталости, она едва не заплакала сама. Ей вдруг пришло в голову, что, хотя судьба и вернула ей двоих старших детей, их детство ей никто не вернет. Они уже не дети и ее детьми никогда уже не станут, потому что не привыкли видеть в ней мать. Ловко заворачивая малыша в тряпки и распоряжаясь, она все думала и думала о своих детях, и в ее душе злоба смешивалась с тоской. Впервые в жизни ей хотелось в ответ сделать Мэлокайну больно.
Она злилась на них обоих – и на Руина, и на мужа. Но если к привычке полнородного брата постоянно все решать за нее, распоряжаться ею хоть и заботливо, но всецело, как это было принято в Провале, Моргана привыкла, то от Мэла она ничего подобного не ожидала. От этого было вдвойне, втройне больнее.
– Ну вот, – сказала она, поднося ребенка измученной матери. – Приложи к груди. Все будет хорошо. Если не подхватит какую-нибудь болезнь, будет жить.
– Вот это работа! – заревел супруг роженицы, седоголовый дюжий мужик с густыми кустистыми бровями. – Вот это чародейка! А то что ж такое? – он сдвинул брови, которые не просто сблизились, а, казалось, наползли друг на друга, и сурово взглянул в сторону притихших, надувшихся от обиды повитух. – Что значит – помрет? Как это я без жены да с таким хозяйством? А с детями?
Истерзанную женщину переложили на удобную кровать, ребенка передали одной из старших дочерей роженицы, которая родила ребенка всего три месяца назад и теперь готова была стать кормилицей для брата, а Моргану повели в горницу. Счастливый отец слыл в окрестных селах крепким хозяином и уважаемым человеком, и его поведение часто служило примером для односельчан и соседей. Убедившись, что странная девица не шарлатанка и не злобная колдунья, что она действительно может помочь, к ней пошли за помощью. И Моргана обнаружила: маг – профессия довольно прибыльная.
Тревожившая ее сперва опасность излишнего к себе внимания со стороны противоположного пола не оправдалась. Парни, привыкшие довольно бесцеремонно обходиться с девицами, у которых не было влиятельных
А еще молодая женщина боялась, что ее кто-нибудь опознает. Конечно, она перебралась в Центр уже шестьдесят лет назад – почти смертная жизнь, – но красивых женщин в Провале рождалось не так много, поэтому здесь она выделялась. Моргана знала, что красива, уже привыкла к этому и понимала – внешность может стать для нее большой проблемой. Особенно здесь, на родине.
Закончив лечить страждущих в селениях близ Саувира, она с легким замешательством убедилась, что крестьяне откровенно ждут, когда же она покинет их область. Так уж получилось, что, трудясь из последних сил и помогая каждому, кто в этом нуждался, она медленно, но верно лишала себя саму работы. Наступало время отправляться в другую область, искать там селения, лишенные оплачиваемого феодалом мага, по совместительству лекаря.
Впрочем, учитывая уровень ее возможностей теперь, она нашла бы работу в любом уголке Провала. Разве что в замках богатых и знатных лордов нашелся бы чародей, способный на большее. Обычно сельские и даже городские маги имели довольно скудное образование, при необходимости могли зачаровать погоду, изгнать полевых вредителей, справиться с нечистью, выследить злоумышленника, излечить несложные недуги… Но многое, очень многое оказывалось за пределами их возможностей. К тому же они редко снисходили до того, чтоб тратить время на обычных селян, получая в обмен те крохи, на которые соглашалась молодая женщина.
То есть, конечно, это были не такие уж крохи. Она трудилась над пострадавшими в обмен на приют и еду, и, разумеется, хозяева старались накормить ее самым лучшим образом. Дальше все зависело от возможностей крестьян, которым она помогала. Один сшил ей ботиночки покрепче и попрактичнее, чем те, которые носила она, второй отдал ей крепкие переметные сумы, а третий, у которого она спасла умиравшего от оспы единственного сына, подарил ей коня. Конек, конечно, был не из самых лучших, но довольно бойкий и выносливый.
Через неделю трудов она обросла имуществом, и теперь везла с собой и смену одежды, и запасную обувь, и кое-какие припасы, и толстое шерстяное одеяло.
Единственное, что действительно всерьез беспокоило молодую женщину – не исчезла бы дарованная ей магическая сила. Тогда, со своими собственными навыками и знаниями, она останется почти без сил и защиты. Достаточно будет небольшого невезения.
Правда, через несколько дней Моргана, впервые в жизни всецело распоряжавшаяся собой и сама все решавшая, внезапно поняла – она вполне способна на это. Ей не нужны указания брата или мужа, чтоб устроить свою жизнь. Она нисколько не глупее их, хоть, может быть, чуть слабее.
Но знать, откуда взялись магическая сила и знания, и надолго ли, хотелось.
Не выдержав, однажды ночью она выбралась из гостеприимного дома, в котором ее устроили со всем возможным комфортом, добралась до недавно скошенного луга и, усевшись на землю, без труда ушла в медитацию. Высокое искусство магии, которое незнамо откуда взялось у нее и по сей день не оставляло, помогая совершать самые трудные магические действия, исцелять даже практически неизлечимые болезни и увечья, и теперь поддержало ее. Образ Руина возник перед ней в одно мгновение.