Дорога китов
Шрифт:
Иллуги ударил жезлом и произнес несколько повелительных фраз, посмотрел вниз, потом поднял взгляд. Та, кто была когда-то Хильд, отвела выпад Валкнута и плавно скользнула в сторону, погружая острие в медленно расползающуюся улыбку Иллуги.
Он упал, задыхаясь. Я бросился на нее, а она лишь развернула меч, встречая удар. Послышался лязг, мой меч распался как раз над рукоятью, лезвие, вращаясь, улетело, в темноту. Казалось, боги наконец покарали меня за то, что я украл этот клинок.
Валкнут рубанул, отскочил, снова рубанул. Каждый удар изящно отбили. Я стоял, глазея на остатки меча Бьярни, и мог думать только об одном - что Бьярни наверняка бы рассердился.
Потом попятился, шатаясь, споткнулся, перелетел через Кетиля Ворону и растянулся у подножья трона, барахтаясь в тяжелых шелках, в расшитых драконами одеяниях Атли. Кости хрустели и рассыпались, и я бросил бесполезный меч, который раздвоили без единой зазубрины.
Валкнут, задыхаясь и пыхтя, пятился, будучи не в состоянии нападать. Иллуги корчился в собственной крови, которая забрызгала пол. Интересно, почему он улыбнулся...
Всплеск. Я промок насквозь, и не потому, что обоссался. Пол был мокрый. Пол мокрый?..
Валкнут снова пошел вперед, но Хильд взмахнула рукой, он отшатнулся, и его меч распался на три части. Куски разлетелись, звякнув в темноте. Прежде чем Валкнут успел выругаться, вновь зигзагом взметнулся клинок, и брызнула кровь. Рука Валкнута медленно описала круг, а потом его тело распалось, и нижняя часть повалилась назад, заливая все кровью.
Мокро. Пол был мокрым потому, что вода мощным потоком вливалась в проход, густая от глины и грязи. Мне вспомнилось, как мы пришли сюда, и удивленный голос Эйнара:
– Чтобы спрятать вход, они повернули реку... Это было когда-то озеро - вода втекала сюда и вытекала в Дон.
Иллуги улыбнулся, потому что получил ответ от богов; как всегда, это оказалась шутка Локи. Озеро было не когда-то - всегда; оно наполнялось, когда шел дождь.
Тут Хильд двинулась на меня, и вода даже не плеснула; ее волосы спутались, глаза были такими же черными, как, теперь я понял, ее сердце. Она все время знала, что случится, и просила меня держаться подальше.
– Хильд...
– произнес я.
Я молил, если уж говорить правду. Вдруг я отчетливо вспомнил тот счастливый день и ее, прекрасную, как героиня саги, рядом с таким же нарядным молодым героем, и как мы ели жареное на вертеле мясо и пили медовуху.
Но ведь это не она! Эта мстительная валькирия, бесшумно скользящая ко мне с воздетым мечом. Она рассмеялась, пронзительно и яростно, торжествуя... Что это? Месть - за все, что сделали с нею, с ее матерью и всем родом? Или она и вправду воплощение призрака Ильдико, прикованной цепью и оставленной умирать?
Одно движение ее покрытого рунами меча - и мне конец. Я безоружен, под рукой ничего нет... Но что это, твердое?..
Похоже на рукоять, но не от старого меча Бьярни. Удобная и совершенная, рукоять сама скользнула мне в руку. Не успев задуматься, я схватил ее. То была рукоять меча, изогнутого и быстрого, как и тот, что нацелился на меня. Сойдясь, клинки зазвенели, как колокола.
Хильд по-волчьи взвыла, обрушив на меня всю свою ярость, но мой меч выдержал. Вода доходила уже до лодыжек, я отступал, отражая бешеный шквал ударов, и зал звенел, как христианский храм в праздничный день.
Два меча. И каждый ясный, как звон колокола, звук, когда они соударялись, вселял в меня уверенность. Два меча. Я видел, как они лежали на коленях мертвого Денгизиха. И его отец тоже владел ими, как и все великие степные вожди; мечи были знаком власти.
Кузнецы-Вельсунги выковали в дар Атли не один, а два меча: один был у Хильд, другой - у меня. Ридилл и Хротти - так называли их саги, часть проклятого сокровища Фафнира, добытого Сигурдом. Я все время задавался вопросом, который из двух клинков зажат в моей руке.
Я бросился к проходу, и она не успела мне помешать. Я продвигался по колено в воде вперед спиной, отражая упрямые приступы. Две опоры дрогнули под ударами ее меча. Она возопила и бросилась вперед, но в проход осела размытая земля.
Последним что я видел, было бледное лицо, застывший в крике кроваво-красный, как рана, рот, яростные взмахи меча и вздымающаяся со вздохом земля.
Я чуть не рассмеялся от облегчения. Но тут вода в проходе, которой больше некуда было деваться, начала подниматься, и меня стало засасывать в жидкую грязь.
Я барахтался изо всех сил. Проход забился землей, и я понимал, что оказался в той же ловушке, что и Хильд.
Я почти ничего не соображал, только лез куда-то, молотя мечом и стремясь выбраться. Я задыхался, вокруг сплошная жижа, и вдруг после очередного усилия я ощутил, что выбрался. Торча по шею в воде, я жадно глотал воздух.
Балку затапливал поток желто-коричневой жижи, разливающейся озером вокруг кургана. Бурое от грязи озеро с покачивающимися на поверхности старыми трупами. Скоро оно поглотит курган и затопит его - до следующей засухи.
Кто-то завопил, и я полез по отвесному склону, где подмытая земля обрушивалась в воду, как айсберг со скалы. Нужно было плыть, но я не мог. Я тонул от жадности.
В отчаянии я сорвал с себя пояс, распустил рубаху, и все, что было в ней и тянуло меня вниз, кануло без следа. Броши, кольца, монеты - все исчезло. Я не мог снять с себя сапоги, они тянули на дно... и все еще не выпустил из рук меч.
– Орм! Орм!
Голос доносился сверху. Над обрывом появилась голова Коротышки Эльдгрима, мокрой змеей скользнула веревка, и я схватился за нее, зажав меч зубами. Заботливые руки подняли меня, и я даже не почувствовал боли в раненой левой руке.