Дорога на Джербу

Боднарчук Крестина

– Алла! Алла-а-а-а! Очнись уже от своих мечтаний! – прокричала Наташа. – Ты как не в себе последнее время! Ты что, влюбилась в него? – с укором проговорила она.

– Не знаю… Может и влюбилась…

– Да ты в своем вообще уме… Он альфонс… Ты что, не видишь?

– Да… Но он красивый, и мы чувствуем друг друга. И ещё, помимо его красоты, в нём есть стержень, понимаешь? Я чувствую его сильную энергию, мужественность. Когда он рядом, мне не страшно.

– Он всех чувствует, особенно когда ему нужны деньги!

– Натах, я денег никому не дам, не переживай, у самой их нет…

Наташка улыбнулась и добавила:

– Я уж надеюсь на твою рассудительность…

Вечером всех туристов собирали на мероприятие. Какое-то шоу сегодня устраивали аниматоры. Наташа с Аллой сидели в баре и пили кофе, чтобы не уснуть. Воздух здесь опьянял и приводил тело в расслабляющее чувство нирваны. Утром хотелось бодрствовать, а вечером –

сладко спать. Эти тёмные южные ночи всегда действовали на Аллу усыпляюще. Несмотря на свою расслабленность, она всё же одним глазом наблюдала за бегающими аниматорами, которые зазывали туристов на мероприятие, но никак не могла найти среди них Вилли. Внутри уже начало даже появляться грустное чувство. Зря она сегодня целый день ждала их встречи… Все туристы веселой толпой пошли в зал: кто-то пел отельные песни, кто-то приплясывал на ходу, а кто-то был уже настолько пьян, что не мог делать ни того, ни другого. Алла теперь была не такая радостная и ловила взглядом всех проходящих сотрудников отеля. Этим вечером арабы развлекали туристов смешными номерами, сценками и песнями. Но ни в одном номере не был задействован Ваэль. Без интереса смотря на всё происходящее, Алла еле сидела на стуле, почти засыпая. Вдруг занавес поднялся, и сцена осветилась сине-фиолетовыми софитами. Заиграла ирландская музыка, несколько аниматоров и девушка, Адель, встали посреди сцены. Они были одеты во всё белое, а на ногах были какие-то сапоги типа казаков. Вилли стоял в самом центре, и от него невозможно было оторвать взгляд. Сердце Аллы замерло, она с вниманием смотрела на танцоров. Они исполняли чёткие ирландские прыжки, скрестив руки на плечах, и поворачивали голову то в одну, то в другую сторону. На лице Ваэля не дрогала ни одна мышца. Волосы были убраны в высокий пучок, что еще сильнее выделяло его скулы и красивые брови. Глаза сверкали, словно черные ониксы. Сейчас он был похож на дикого индейца, у которого очень серьёзный вид. Какая-то загадка таилась в этом человеке. Будто целая пустыня Сахара скрывалась в его неумолимой мимике. Черты его лица стали ещё красивее в этом танце. Он был настоящим артистом, от которого было не отвести глаз. Сердце Аллы сначала билось как сумасшедшее, но потом чуть не остановилось от мыслей в голове: «Я люблю его! Господи, это невозможно… Как можно полюбить человека за 5 дней? Но я люблю его! Я не знаю, как описать это чувство… Пусть это будет любовь или влюбленность… Мне всё равно как это называют люди, но сейчас я не на земле, а где-то парю, и там не обязательно давать чувствам объяснение… Одно я знаю точно: не хочу с ним разлучаться… О, боже… Но ведь мне придётся разлучиться, я живу не то что в другой стране, я живу на другом континенте… – у Аллы сильно защемило сердце, – живу? А что, я разве не умерла несколько лет назад? Разве можно это назвать жизнью? Нет! Это Ад! Может быть на земле и есть самый настоящий ад! А живу я сейчас вот в этом моменте, и мне хорошо здесь, и всё, что происходит, – это и есть моя истинная жизнь! Здесь я свободна от своей печали и бесконечной тоски. Здесь мир танца, музыки и тонких ощущений, здесь не надо думать о плохом, здесь и сейчас – мой дом, и я не хочу возвращаться».

Она даже не заметила, как начался медленный танец, и люди закружились по залу. Также не заметила, как подошел Ваэль и плавно включил её в свои движения. Она видела, как Натали танцует с арабом, похожим на Эдди Мерфи, и ещё несколько парочек, толкающихся возле них. Все было каким-то призрачным и ненастоящим, она была опьянена своими чувствами, купалась в эйфории и ловила момент, словно знала, что очень скоро он от неё ускользнёт, как прекрасный нежный сон, как и все самые лучшие моменты в жизни.

– Алла, ты очень красивая! Я люблю тебя! – Вилли еле-заметно, с нежностью дотронулся губами до её щеки.

Она ничего не ответила, лишь улыбнулась. Она знала, что все эти арабские сказки – одна сплошная неправда. Алла была интуитивным и сообразительным человеком, который понимал, что арабская игра ведется неспроста, но также не могла не ощущать трепет и влюбленность, которые без слов исходили от Ваэля. Безусловно, он ощущал к ней то же самое в эти мгновения.

– Приходи сегодня… – он замолчал, он не знал как объяснить. – Я хочу, чтобы была ты, чтобы был я… Они все – не надо! Я напишу тебе, куда идти.

– Я не знаю…

– У нас мало времени… Тебе будет жалко потом, что ты не пришла.

– Я really не знаю…

И она пошла… Она пошла по этим тёмным коридорам… Он указал ей путь до их гримёрки, где они могли спокойно поговорить и побыть наедине. Она шла со своими спутанными мыслями о происходящем: «Какая ты дура! Куда ты идешь по этому тёмному огромному коридору? Ты находишься в чужой арабской стране! Ты идешь в темноте, совершенно не зная этой местности».

Алла шла под огромной каменной аркой, вдоль длинного коридора с высоченными потолками. Она любила

большие помещения, но сейчас этих пространств было слишком много и она не могла справиться с ними, со своим головокружением от всего этого, от страха, который пронизывал весь её организм с головы до пят. Она не знала куда идёт и зачем, она не понимала, что её несет туда. Но это чувство овладело ей. Желание увидеть его и прикоснуться без чьих-либо любопытных глаз оказалось сильнее ее страхов.

В коридоре была темнота, и ей страшно было идти в эту бездну дальше.

Она остановилась, и в голову начали приходить какие-то мутные мысли…

«Он обманул меня… Он решил посмеяться… А я, как идиотка, стою сейчас одна посреди этого темного коридора и надеюсь на какую-то встречу… Какая нелепость… Тупость… Тьфу! Мне противно от себя.»

Её начали мучить страшные угрызения совести перед собой. Медленно её голова начала возвращаться на место. Опьяняющий дурман уходил из сознания, и только пришло решение срочно выбираться отсюда, как дальняя дверь в коридоре открылась и вертикальная жёлтая полоска осветила пол.

– Go to me! – зашептал кто-то.

«Господи, а вдруг это не он?» – подумала Алла, но на свой страх и риск пошла к свету.

Подойдя, она увидела Ваэля и выдохнула. Её тело дрожало от страха и собственного безрассудства. Зайдя в комнату, на неё напал приступ гнева.

– Зачем ты меня позвал? Там страшно, темно!

– Я не понимать… Что ты?

– Dark, scary! Understand?!

– О-о-о… Sorry, Alla!

– И вообще! Я русская и хочу говорить на русском, а если мы не понимаем друг друга, то я пошла!

– Ты мне друг?

– О-о-о! – Алла схватилась за голову. Чтобы он что-то понял ей надо было говорить отдельными словами, и это очень раздражало, особенно сейчас, после всей этой ужасающей темноты, ведь ей хотелось выразить все свои чувства очень многогранно.

Они сели на пол и пару минут молча смотрели друг на друга. Сейчас Вилли был похож на негра, он был настолько черным при этом лампочном вечернем свете, что Алла ужаснулась. Он смотрел на неё огромными и очень красивыми глазами. Его ресницы были такими густыми и пушистыми, что можно было только позавидовать. Одет он был просто: в футболку и шорты, и не было в нём этой деловитости и напыщенности, которая была на публике. Алле стало легко и спокойно рядом с ним. Ей показалось, что она много лет знает этого человека. Он взял её руку, они сидели и пытались разговаривать на каком-то ломанном англо-русском языке. Периодически у него промелькивали арабские слова, и Алле очень нравилось их слушать. Ей нравился этот язык. Он таил в себе что-то загадочное и казался звонким, переливистым и красивым.

– Меня могут выгнать из отеля, если узнают, что я тут с тобой.

– Тогда давай я пойду?

– Нет! Подожди! Ты лучше, чем эта работа. Она делает меня плохим парнем.

– Почему? Ты так хорошо играешь с детьми и красиво танцуешь!

Вилли замолчал, наклонил голову и добавил:

– Это грязная работа! Dirty…

Потом он отошел к окну. Сейчас он был другим человеком. Не тем клоуном, которого в нем видели окружающие. Он был серьёзным парнем со своими мыслями, чувствами и видимо, какой-то непростой жизнью. Алла уловила в его взгляде что-то скорбное и неприятное. Странная печать высветилась на его лице. Потом он снова сел к ней на пол и спросил:

– Сколько дней ты еще здесь?

– Только сегодня. А завтра уезжаю.

Вилли приблизился и поцеловал ее с такой тоской, с таким отчаянием, что у неё перевернулся весь мир. За пол минуты этого поцелуя, перед глазами промелькнула вся жизнь. Она и не помнила, чтобы кто-то целовал её подобным образом. В темноте её закрытых глаз крутилась голубая планета. Она вращалась быстро, как сумасшедшее торнадо. Алла очень хорошо видела её на чёрном фоне закрытых век. Этот поцелуй длился всего несколько секунд, но за это время она изведала что-то очень мощное и важное, что-то такое, что ранее ей никогда не приходилось ощущать. Ей было и хорошо и плохо одновременно. Было сложно совладать со всем своим огромным потоком мыслей и чувств, которые резко навалились на неё в этот вечер. Ваэль оторвался от её губ, погладил светлые шелковистые волосы и вновь прислонился спиной к стене. Он достал сигарету и закурил, медленно выпуская клубы дыма изо рта. Они сидели молча и наслаждались тем важным для них двоих моментом, который невозможно было поймать или остановить. Он, как песок, пытался ускользнуть сквозь пальцы. Такие мгновения можно лишь запомнить, оставить их в своей памяти на всю жизнь и вспоминать в моменты внезапной грусти. Позже они смеялись над какими-то ситуациями внутри отеля. Он рассказывал ей про некоторые нюансы своей, на первый взгляд, лёгкой, работы. Он крепко держал её руку и смотрел на неё широко раскрытыми глазами коньячного цвета. Им было очень хорошо и весело вместе. Они не хотели расставаться, но, увы, время поджимало, и Вилли проводил её до лестницы, крепко поцеловал в щеку и сказал: