Дорога на Джербу
Шрифт:
Жизнь полилась медленной монотонной рекой. Алла пыталась отбросить мысли об арабе, и иногда у неё получалось. Она умела настроиться на нужный лад. Ей всегда смешно было слушать истории о том, что человек, находящийся в паре долгие годы и случайно влюбившийся в другого, не может перевести свои эмоции в нужное русло. Она считала, что всегда можно побороть свои чувства, и всё это лишь блажь – развлечение, мимолетная влюбленность, которая может случиться с любым человеком. Но всегда надо понимать и разделять, что тебе на самом деле важно, а что может подождать или вообще отойти в сторону.
Был у неё один человек, который ждал её. Звали его Соколов. Точнее, это была его фамилия, но она звала его именно так. Он звонил Алле раз в полгода и уточнял, всё ли у нее хорошо в личной жизни. Поговорив с ней
– Самойлова, это не любовь!
Соколов был для Аллы спасательным кругом, психологической поддержкой. Он был для неё чем-то светлым и хорошим. Он был жилеткой, в которую она выплакивала всё то, что стыдно было выплакать в любую другую жилетку. Она не могла никому рассказать то, что рассказывала ему. Он внимательно и молча слушал её, пытаясь перевести всю трагедию в шутку, но внутри по-настоящему сочувствовал. Ведь он любил ее. Он ценил ее красоту и порядочность. Он чувствовал в ней что-то свое. Они даже внешне были чем-то схожи.
Как-то раз он предложил ей: «Самойлова! Переезжай ко мне жить! Просто возьми и переезжай. У меня теперь есть квартира. Устроишься на работу рядом с домом. Будем ходить по вечерам к моим друзьям и играть в покер, пить хорошее сухое вино.»
Алла даже согласилась и думала собрать вещи и уехать из своего несчастья.
Но, вынашивая эту идею в себе целый день и встретив Сергея, который вечером просто посмотрел на неё своим глубоким взглядом, она со слезами на глазах ещё раз поняла, что слишком сильно любит его, и не может уйти к Соколову, даже если он простелет дорогу в рай из самых светлых на свете чувств. И она написала:
– Прости, я не могу.
Он пропал в этот раз больше чем на год. Он не понимал – почему? Ведь они так подходят друг другу. Он такой же утонченный, как она. Любит и понимает музыку, искусство.
Когда они появлялись вместе где-нибудь, прохожие одаривали их взглядами, как бы одобряя этот союз. Но они были лишь друзьями.
«Несвоевременность – вечная драма, где есть он и она.» – Тальков Игорь.
Я люблю идти с тобойПо хрустящему белому снегу.Мы встречаемся только зимой,Нет конца тому длинному веку.Ты очень мне нужен, поверь!Нет ближе теперь человека,Но скрывается раненный зверьВ моем сердце… и это – навеки.Ты знаешь, есть ещё он…Он меня никогда не отпустит.Иногда мне мерещится сон,Нет конца этой медленной грусти…Ты очень мне нужен, поверь.Я смотрю в твоё зеркало часто,Но не знаю, настанет ли день,И найдем ли мы в нём своё счастье…Когда Алла выходила на улицу с Сергеем, ей было стыдно за его потрёпанный вид. Ей было стыдно и некомфортно в этом несоответствии их образов. Они были как из двух разных миров. Тёмное и светлое. И тёмному всегда хотелось прикоснуться к светлому. Но светлое его не понимало и отталкивало. А он снова и снова трогал эти лучи. Но они сжигали его своим теплом, и ему самому становилось слишком душно. И опять он ускользал из этого тёплого места, в свой тёмный комфортный мир. Да, он понимал, что Алла хорошая девушка. Но его снова и снова тянуло в загадочную
И сегодня он не пришел домой, а она снова легла спать одна. Она не плакала. Она грустно засыпала и молчала.
Потом проснулась и долго смотрела в окно на застекленную вышку со шпилем.
Эта газпромовская вышка не должна была ассоциироваться у нее с чем-то хорошим, но ассоциировалась.
Многие называли её «кукурузиной», но Алла считала, что это новый опознавательный знак их района. Раньше здесь совсем не было достопримечательностей, но после появления этого высокого здания он стал каким-то иным, обновлённым что ли. Будто бы он по-праву мог называть себя Приморским. Ведь застеклённая вышка по виду напоминала якорь и стояла на берегу солёного финского залива, и омывалась водами петербургского моря. Ещё весной Алла наблюдала за шпилем из своего тревожного окна и видела, как мартовские нежно-пастельные облака обрамляют башню. Они смешивались как на холсте у художника и выливались из нежно-голубого в кричаще-розовый перелив, разбавлялись светло-оранжевым и оголяли в груди наблюдающего такие трепетные чувства, которые были подобны чистой росе, зародившейся на ещё не взошедшей траве.
Газпромовская вышка напоминала о той темноте, которая существует в мире, но также она давала шанс. Да! Своим устремлением в небо она давала немалую надежду на светлое будущее, в которое Алла не сильно-то и верила, но, глядя на это красивое небо, которое подчеркивала башня, ей становилось немного легче. Ей просто нравилось смотреть на это вознесение в небеса. Ей нравилась эта высота и устремление. Она всегда чувствовала некий подъём внутри себя, когда направляла задумчивый взор на башню. И смотрела она на неё почти из любой точки района. Когда гуляла в парке одна, когда ехала от метро на машине.
Её радовала эта устремлённая вверх архитектура. Для неё это было подобно фантастике, ведь сама она находилась на таком беспробудном дне, с которого можно было смотреть на вышку как на божество из мифического мира. Как на что-то нереальное и недостижимое. Это сооружение придавало ей сил и, самой маломальской, но веры.
Арабская музыка постоянно играла в голове и, несмотря на вроде бы полную безнадёгу, Алла была воодушевлена в этот тёплый июльский день. Она танцевала бачату, которой научил её Ваэль, и улыбалась, глядя в солнечное окно. Алла отлично владела своим телом, и ей это нравилось. Она станцевала бачату и выложила сторис в инстаграм. Получив реакции от каких-то непонятных поклонников, села позавтракать и почитать книгу, которая попалась ей на работе. Кто-то из пациентов оставил.
В книге описывалась фантастическая история о том, как люди на одной планете разделились на кланы, и у одних ребят из разных кланов сложились отношения. Их родители были против этой связи, но чувства влюблённых были сильнее. И вот они решились на самое страшное – побег! Но самая большая проблема состояла в том, что эти ребята не понимали языки друг друга и общались через специальный прибор-переводчик.
Алла допивала утреннюю чашку кофе и поражалась тому, что в её жизнь всегда приходят книги, люди, фильмы, как нельзя кстати подходящие в тот самый момент. Так и эта книга поразила её до глубины души. Она испытывала трудности в общении с Ваэлем. И оба они так хотели выразить свои трепетные чувства, которые возникли между ними в то лето, но кроме жестов и взгляда им не помогало ничего. Да! Безусловно все эти части тела тоже передают эмоции. Но слово на то и придумано, чтобы более ясным образом объяснить всё происходящее. А слов не хватало. И им было не по себе от этого. Было ощущение, что лава чувств преграждается дамбой и возвращается снова в исходную позицию, так и не излившись наружу, и весь этот огненный океан горит внутри, сжигая сердце дотла.
В задумчивости Алла вышла во двор прогуляться по знакомым местам и побыть в своих мыслях.
Она села на скамейку и дочитывала книгу, размышляя над похожестью ситуаций. В какой-то момент её сердце сладко защемило. Она вспомнила образ Вилли, его харизму, глаза, все повадки, которые так забавляли её. Она и не услышала сразу, как зазвонил её телефон.
Снова звонок из инстаграма. И снова Вилли по видеосвязи. Он широко улыбался и любовался её образом. Светлые укороченные волосы развивались лёгким летним ветерком. Алла сидела на скамейке на фоне зеленых кустов, пытаясь быть серьёзной, но милая улыбка просвечивала сквозь строгую мимику. Её было не скрыть. Она слишком скучала по нему.