Дорога на Торхольм
Шрифт:
Влад не стал посвящать Марину в детали своего нового и, несомненно, в его мечтах, гениального плана и рассказывать сейчас весь расклад. Честно говоря, он его сам не знал, а вел себя в этом вопросе больше по наитию. Согласно составленным картам, Ведьмина река протекала недалеко от реки Хандалерг, впадающей уже в Восточное море. Конунг сразу закладывал реки как артерии своей будущей державы. Он рассчитывал понаделать барж-плоскодонок и с их помощью перекидывать по рекам припасы, войска и товары, преодолевая разрывы речных путей с помощью волока или даже прорыть канал. Далее, Ведьмина река, насколько ему теперь известно, на западе, куда она несла свои воды, впадала в Межгорное Море. Это Межгорное Море, кроме Ведьминой реки, по слухам, имело еще несколько рек, пополняющих его воды, и даже одну реку, которая проистекала уже из него. Весь этот водяной бассейн позволял надеяться на контакт, военный или торговый, в зависимости от целей, с целой дюжиной крупных государств нескольких рас. Конунг
— Ваша Светлость! Есть контакт на холмах! — прибежал с радостной вестью под окна командирского терема посыльный от поисковой партии, внеся паузу в накалившиеся прения. Техническая победа на этом этапе разговора осталась все-таки за конунгом.
Влад схватил кусок грязно-желтой местной бумаги с кроками окрестностей приречной крепостцы и, перегнувшись через подоконник, уточнил у гонца:
— Дирби, ориентир назови, что ты мне опять, лаптем показывать будешь?
— Сэр, ориентир семь холмов, квадрат "джи-пять"! — исправился вестовой.
— Молоток, Дирби! Сообщи нашим спецам по подземным работам. Далее, бери второй взвод, хватай лопаты, и вперед! Марш, марш, марш!
Влад свернул карту дважды пополам и убрал в карман камзола. У него был бзик по поводу различных карт — он, чуть выдастся свободная минутка — начинал их чертить на чем попало. Казалось, с точки зрения национальной безопасности это была большая прореха, но качество и точность этих карт настолько сильно расходились с реальностью, часто со своими закорюками будучи понятными только конунгу, что тут уже речь скорее шла о масштабной дезинформации возможного шпиона. Эта же карта, которую он сложил и убрал, с ориентирами на местности, как и ее копии, была точна, потому что ее выполнил Стиг.
Конунг вернулся от подоконника обратно в комнату и посмотрел на все еще находящуюся в глубокой задумчивости Марину.
— Я с самого начала знал, что именно эта семерка холмов самый перспективный вариант! — торжествующе заявил ушедшей в себя Марине Влад. — Все раскопки вдоль берега — и наши, и те, что велись здесь до нас — ничего не принесли, кроме обугленных остовов и всякой разной мелкой фигни. И, наконец, вот он, прорыв. Право слово, чувствую себя Шлиманом, раскопавшим Трою, в хорошем смысле слова, разумеется.
— Считаете себя самым умным? — не сдержала эмоций Марина. — А говорят, он сфальсифицировал. Сам подкинул все артефакты!
— Хорошо, я чувствую себя Гумилевым, раскопавшим Саркел, Белую Крепость. Иди, вообще, Марина, тебе пора со своим Алехандро заняться планированием взрыва пассионарности на последней фазе этногенеза.
— Чего? — не поняла сентенций псевдонаучного бреда интеллектуальная Марина. — Взрыв пассионарности невозможно запланировать…
— Иди Стига мне найди, мать! — хлопнул ладонью по столу Влад. — Так и скажи ему: возьмется, за это дело — станет козырным разведчиком, как Штирлиц. Сама вспомни биографию Серого Императора. Иначе не быть тебе его женой.
Взгляд Марины остекленел. Влад пошел на добивание в их милом семейном споре. Врага всегда нужно уничтожать без остатка, иначе расклад может и поменяться.
— Женой, женой. Я сразу сказал, еще когда мы с деревней летающей мудохались — за шашни на стороне положена или расчлененка, или передача другому. Ты явно выбрала второй вариант. Женой конунга ты теперь быть не можешь, мы отыгрываем все на полшага назад, что ты дочь конунга. Приемная или родная — неважно. Спешу расстроить, в твоем новом статусе блядки тоже не положены. Этим поведением вы всю нашу компанию подводите под молотки! Еще раз повторяю, "для тех кто в танке": власть моя как конунга держится только на уважении. Не будет уважения — всех нас порешат. Местные средневековые традиции такое тут только приветствуют. Раз по кустам целуетесь — значит, поженим, а статус жениха подтянем до минимального приемлемого. Я не понимаю, чего тебе еще надо? Или вы со Стигом рассчитывали на несчастную любовную историю, достойную Шекспира, про Юлю и Рому?! Потрахались и разбежались, без лишних обязательств? А вот тебе уюшки! Я не дам все дело пустить под откос из-за вашего всплеска гормонов! Свободна!
Дверь хлопнула. Марина убежала, странное дело — оставив последнее слово за руководителем. Конунг вернулся к планированию своих дел, вырисовывая галочки и даты напротив начерканных абзацев в записной книжке.
Конунг планировал широко отпраздновать свадьбу генерала Вита с миледи Аннет, потом встретить свой профессиональный праздник, который был намечен на 29 июня, широко известный как "День партизан и подпольщиков", а уж затем выдвигаться на Торхольм вместе с войском. Сейчас же у него в планах стояли археологические раскопки у приречной крепости. Влад снова прикинул, что тут можно было бы найти: серебро с золотом и прочая бижутерия отпадали сразу, все драгоценное давно бы прибрали к рукам, несмотря на любое препятствие, пусть это даже три сумасшедшие речные ведьмы. Интереснее расклад возникал с магическими артефактами, но тут у конунга тоже создавалось впечатление, что "все уже украдено до нас". Оставалось на его взгляд только одно — забытая технология, причем за давностью лет настолько покрытая песками забвения, что народной молвой и фольклором к нынешним дням возведенная во что-то мифологическое. Времени записывать более чем многочисленные легенды и верования у конунга не было совершенно. Еще меньше у него обнаруживалось желания исследовать и интерпретировать этот фольклор, даже если бы он отдал приказ собрать базу устных сказаний. Он сам сделал вывод на основе имеющихся данных. Все было как дважды два: поселение располагалось на берегу реки, на пересечении сухопутных и речных торговых путей. Значит, спрятанное, как ни парадоксально это звучит относительно предыдущих выводов — это либо огромный клад, либо склад с чем-то ценным. Конунг очень хотел найти схрон, доверху наполненный магическими бутылями с чистыми химическими элементами. Это позволяло сразу решить вопрос с вооружением. Его также устроил бы небольшой волшебный металлообрабатывающий заводик со сталелитейным цехом.
Но это пока еще были только мечты и несбывшиеся планы. Влада отвлекли от его размышлений шнырянья новой прислуги, притащившей какую-то еду на стол.
Многообещающе посмотрев в сторону рыжих красавиц, уже со смешками, прикрывая ладошками рты, игриво стреляющими глазками на своего нового владельца, конунг вышел вон из терема, прихватив со стола пару пирожков. Он направился прямо на место раскопок. Натренированная и заинструктированная Ингваром охрана, получив указание выдвигаться к квадрату раскопок, споро рассеялась двойным веером, прикрывая своего полководца. Неожиданно громко матюгаясь, из-за выступившего акустическим усилителем "колодезного эффекта" башни ПВО, артиллеристы разбирали свой эрликон, чтобы согласно инструкциям последовать вслед за конунгом, куда бы он ни направился. Влад, с интересом выслушивая эти басистые рулады, благосклонно подождал артиллеристов у ворот крепости. К его полному удовлетворению, расчет материл все на свете и совершенно игнорировал саму причину их спешки — собственно Вальдура Арвенстарского. Психика человеческая иногда дает совершенно невообразимые выверты, производя подмены понятий порой незаметно, но совершенно неизбывно. Ингвар, да и многие в ближайшем окружении конунга, не понимали этой мании: иметь всегда под рукой снаряженный эрликон. Драконобоязнь, про которую откровенно намекал им сам Влад, они отметали как глупую шутку. Ведь конунг завалил на глазах у свидетелей в один день четырех драконов, откуда после подобного взяться у эпического героя этой болезни? В их мировоззрении все структурировалось довольно просто — тех, кто боится драконов, монстры убивают. А Влада драконам самим было в пору бояться.
Единственные, кто не задавался вопросами, зачем конунгу таскать за собой эрликон — были сами артиллеристы. Влад, потратив гигантское количество своего времени на их тренировки и доведя сейчас штат личной артбатареи до двух десятков, то есть четырех полных расчетов, при двух всего существующих сейчас орудиях, плюс обучив основам стрельбы каждого из своего спецназа и этим утроив численность обученного персонала, добился небывалой престижности профессии артиллериста. Здоровался с артиллеристами он лично за руку и называл не иначе как брат-боец. Поэтому каждый из особого артиллерийского взвода чувствовал себя если не ярлом, то уж хольдом точно.
Влад делал это не просто так. Он знал, что ему потребуется резерв кадров. Планы его были грандиозны и поражали размахом, а верных людей пока существовало довольно немного. Конунг понимал, что, сразу хватаясь за все, сгорит на этой работе за год, и если он хочет дожить до старости и понянчить внуков — нужно делегировать полномочия верным людям. Мысль о внуках внезапно, промелькнувшая в голове, заставила конунга обернуться на окна терема, там он заметил две рыжие головы, нагло что-то щебечущие ему в спину, явно обсуждая уходящего на раскопки Влада. Тот не отличался особой мнительностью, но всегда мог понять, интуицией или шестым чувством, когда разговор заходил о нем. Он вспомнил про Ирину, которая осталась в Пандоре, мысль также не вызвала отторжения.