Дорога шамана
Шрифт:
Ничего не происходило.
Я преодолел уже две трети лесного участка последнего моста, а дерево продолжало мирно стоять на своем месте, не обнаруживая никаких агрессивных намерений, и я начал чувствовать себя довольно нелепо. Мне даже в голову пришла неожиданная мысль о том, что, наверное, Девара решил таким образом надо мной подшутить. Как правило, его шуточки были довольно злыми, но, не исключено, на сей раз он собрался меня еще и унизить. А может быть, дерево какое-то особенное и он хотел мне его показать. Тогда я решил как следует рассмотреть это необычайное творение природы.
Чем ближе я к нему подходил, тем яснее понимал, какое оно огромное.
У красных цветов были длинные желтые тычинки, и когда на них налетал ветер, в воздух поднимались тучи золотистой пыльцы, напоминавшие дым. У нее оказался сильный и довольно грубый запах, и в глазах у меня защипало. Я принялся моргать, чтобы стряхнуть пыльцу с ресниц, а в следующее мгновение увидел, что перед деревом стоит женщина. Я остановился.
Она совсем не походила на стража-воина! Не в силах справиться с потрясением, я уставился на нее во все глаза. Старая и очень толстая, она могла бы быть чьей-нибудь бабушкой, если не считать того, что мне еще ни разу в жизни не доводилось видеть таких тучных женщин. Блестящие глаза прятались в складках морщинистой кожи, жирные щеки, нос и уши увеличились с годами, пухлые губы были поджаты, словно она разглядывала меня с не меньшим изумлением, чем я ее.
Я не сводил с нее глаз, пытаясь понять, кем же она является. Девара хочет, чтобы я сразился с этимсуществом? Я смотрел на дряблые руки и множество подбородков, на пухлые пальцы, унизанные кольцами, на усыпанные драгоценными камнями серьги, оттянувшие мочки ушей. Огромная грудь покоилась на колышущемся животе. Длинные с проседью волосы, больше похожие на лошадиную гриву, словно дождевая туча, лежали на ее слишком уж круглых плечах, и ветерок играл выбившимися неровными концами. Мне показалось, что ее платье соткано из серо-зеленого лишайника. Оно почти касалось земли, но все же из-под него виднелись толстые лодыжки и босые ступни. Солнечный свет, падавший сквозь густую листву, раскрасил одеяние и лицо женщины темными пятнами.
Затем она пошевелилась, но я не сразу понял, в чем дело, – темные пятна на коже и платье остались на прежнем месте, и оказалось, что солнечный свет и тени от дерева тут совсем ни при чем. Ее ноги, обнаженные руки и лицо были словно бы раскрашены неровными мазками краски. Но даже издалека я сразу понял, что это никакая не грязь и не татуировка. Однако мне понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что я впервые в жизни вижу спека.
Действительность оказалась далека от тех образов, что я нарисовал в своем воображении. Я думал, что кожа спека испещрена крошечными, точно веснушки, точечками, а на самом деле она была покрыта большими неровными кляксами. Так у некоторых котов полоски вдруг обрываются, превращаясь в пятна самой разной формы. Именно такое впечатление у меня возникло, когда я смотрел на диковинную женщину. Темная полоса украшала ее нос, и еще несколько разбегались от уголков глаз. Внешняя сторона ладоней и пальцев тоже была темной, будто лапка кота, перепачкавшегося
Вид незнакомки настолько зачаровал меня, что я шагнул к ней навстречу, начисто забыв о предупреждении Девара. Я подбирался к своей цели, точно кот к блюдцу с молоком, а не как воин, встретившийся с опасным врагом. Лицо женщины оставалось совершенно неподвижным, на нем застыло спокойное и одновременно величественное выражение. Она больше не казалась мне старой, скорее лишенной возраста, а ее морщины свидетельствовали о том, что она часто смеется и вообще радуется жизни. Будь она гернианкой, ее огромное тучное тело вызвало бы у меня отвращение, но она принадлежала к племени спеков, и ее необычный внешний вид представлялся мне лишним доказательством того, какие мы разные.
– Кто идет? – спросила женщина на джиндобе.
Лицо ее по-прежнему оставалось бесстрастным, а голос прозвучал вежливо. Такой вопрос мы задаем незнакомцам, постучавшимся в дверь нашего дома.
Я остановился, чтобы ответить ей, но вдруг понял, что забыл свое имя. У меня возникло ощущение, будто я оставил его, когда перенесся в мир кидона. Мне пришлось напомнить себе, что я являюсь орудием Девара и хочу стать воином его племени, заслужив тем самым уважение своего учителя, а для этого мне необходимо одержать победу над врагом, стоящим передо мной. Однако он не сказал мне, что стражем будет пожилая женщина. Часть меня, не имевшая отношения к миру кидона, устыдилась того, что я держу в руке обнаженный клинок и что не в силах вежливо ответить на ее вопрос. Гернийские солдаты не угрожают оружием женщинам и детям. Я опустил саблю.
Стараясь продемонстрировать хорошее воспитание и при этом показать ей, что перед ней стоит воин, я ответил:
– Тот, кто привел меня сюда, называет меня «солдатский сынок».
Женщина склонила голову набок и улыбнулась, как будто я на ее глазах превратился в несмышленого малыша, а затем ласково заговорила – так добрая мудрая женщина отчитывает ребенка, забывшего о манерах:
– Это не твое настоящее имя. Да и представляться так не полагается. Какое имя дал тебе отец?
Я глубоко вдохнул и вдруг вспомнил то, чего всего минуту назад, казалось, не знал.
– Я не могу назвать это имя здесь, ибо пришел сюда, чтобы стать кидона. У меня пока нет имени.
Стоило мне произнести эти слова, как я сразу понял, что совершил ошибку – открыл важную тайну своему врагу. Тогда я напряг мышцы и снова поднял саблю.
Мое грозное оружие, судя по всему, не произвело на женщину никакого впечатления. Она потянулась ко мне, и только сейчас я заметил, что ее волосы цепляются за ствол, словно дерево держит ее в плену. Женщина рассматривала меня, и я почувствовал, что она заглядывает в самые потаенные глубины моей души. Тихим, почти заговорщицким голосом она сказала:
– Я вижу, в чем кроется твое заблуждение. Он хочет использовать тебя, чтобы пройти мимо меня. Он заставил тебя поверить, будто, убив меня, ты завоюешь его уважение и обретешь репутацию настоящего мужчины. Он тебя обманул. Убийство – это убийство, и больше ничего. Уважение, которое кидона испытает к тебе, если ты меня убьешь, реально только для него. Больше никто в него не верит, и меньше всего – ты сам. Чтобы завоевать настоящее уважение, не нужно меня убивать. Моя кровь дарует тебе лишь расположение недоумка. Мне придется заплатить высокую цену, чтобы тобой стал восхищаться дикарь. На свете нет ничего, что стоило бы иметь, купив ценой чужой жизни, юноша.