Дорога соли
Шрифт:
Я попыталась еще кое-что добавить, объяснить, но Таиб тут же заявил:
— Ah, les rats dans un fromage! Жадные, те, кто не хочет делиться с другими.
«Как крысы в сыре». Я хмуро кивнула. Да, это хорошее выражение для жадных, аморальных людишек, живущих за чужой счет. Как крысы в стаи, они сбиваются в свои корпорации, на одну из которых я работаю. Я поняла, что уже довольно давно испытываю подспудное негодование по поводу всех этих пронырливых, самодовольных деловых людей в костюмчиках, приобретенных на Сэвил-роу, [58] с ослепительными улыбками, над которыми поработали самые дорогие дантисты. Они выходят возле наших офисов из сверкающих лаком лимузинов, за рулем которых сидят личные шоферы. Их безликие транснациональные компании бодренько и с удовольствием копают,
58
Сэвил-роу — улица в центре Лондона, знаменитая своими ателье мужской одежды.
Мы все ехали и ехали, иногда обгоняя пыльные грузовики с брезентовым верхом, наматывали километры дороги в окружении безводной суровой пустыни, миновали совершенно безобразный современный городишко Тата и контрольно-пропускной пункт в Тиссинте. Здесь Таиб провел несколько тягостных минут, так как нужно было предъявить документы на транспортное средство, мой паспорт и удостоверения личности на себя и Лаллаву, рассказать о том, куда и зачем мы едем, ответить на множество посторонних и глупых вопросов. Перед самым Фоум-Згидом Таиб свернул на какую-то грунтовку, где не было никакого указателя. Скоро автомобилю пришлось подтверждать свое звание настоящего внедорожника. Таиб включил в работу обе оси, чтобы справиться с выбоинами, похожими на воронки от бомб, и множеством булыжников. Пыль теперь была повсюду. Мы продолжали наш путь, трясясь по изрезанной колеями дороге так, что у меня во рту стучали зубы. Я боялась прикусить язык и благодарила Бога за то, что у меня довольно маленькая грудь, которую к тому же поддерживал хороший бюстгальтер.
Я обернулась назад, коснулась руки Лаллавы и спросила, употребив одну из фраз, которые мне удалось подцепить за последнее время:
— Labes?
— La bes, la bes, — ответила она, блаженно улыбаясь.
После одного особенно тряского участка я озабоченно взглянула на Таиба.
— Это надолго? Будет когда-нибудь наконец нормальная дорога?
Он скосил на меня глаза, отвернулся и пробубнил:
— А вы думали, что в пустыне к вашим услугам будет автострада?
— Нет, конечно, но… — Я почувствовала себя глупо и замолчала.
— Не беспокойтесь, я знаю куда ехать, хотя дорога не для туристов, это точно.
— Здесь вообще люди ездят хоть когда-нибудь? Наверное, легко заблудиться, потеряться… или машина может сломаться.
— Да, — весело ответил он. — Такое случается постоянно. Некоторые думают, что Сахара — это им игрушки. Пусть знают, что это не так, поделом.
— Что же происходит тогда?
Таиб не отрываясь смотрел на дорогу, но я видела, что он усмехнулся как-то по-волчьи.
— Как что? А вы разве не заметили, сколько здесь кругом валяется костей?
Он кивнул головой влево, и я увидела там низкорослое деревце, пробившееся сквозь камень и песок, а под ним…
— Ой, что это там?
Охваченная ужасом, я присмотрелась, но не сразу догадалась, что это ветки, опавшие и выбеленные солнечными лучами. Таиб несколько минут беззвучно смеялся, глядя на дорогу. Придя в себя, я стала наблюдать за тем, как он уверенно работает рукояткой переключения скоростей, и обратила внимание на движения его мускулистой руки с гладкой и смуглой кожей, поросшей курчавыми черными волосками. При этом я почувствовала удовольствие, хотя и непрошеное. Как правило, я терпеть не могла ездить в машине пассажиром, да и вообще чувствовать над собой чью-то власть. Что это со мной такое? Неужели это Таиб, человек, которого, казалось, не способно смутить ничто на свете, а уж тем более тот факт, что он везет в своей тачке в Сахару двух женщин, одна из которых вот-вот помрет, а другая — иностранная туристка с вывихнутой ногой?.. Неужели это он своей непринужденной уверенностью в себе и спокойной энергией произвел во мне такую перемену? Или что-то стало меняться глубоко внутри моей персоны?
Мои чувства можно было сравнить с окружающим нас совершенно диким пейзажем, который резкими скачками прыгал за окнами автомобиля. Мне казалось, будто я сейчас болтаюсь в каком-то подвешенном состоянии, между цивилизацией и дикой пустыней, между тем, что мне хорошо известно, и неизвестностью, не вполне беспомощна, но и не могу управлять ситуацией.
Но очень скоро размышления мои были прерваны. Я вдруг заметила, что стрелка уровня бензина в баке дрожит совсем рядом с красным делением.
— Таиб! У нас бензин почти на нуле!
Он искоса сверкнул на меня глазами. Мой испуг его нисколько не тронул.
— Знаю.
— Может, лучше развернуться и поискать, где заправиться?
— Нет нужды.
Нет нужды? Мы что, дальше полетим по воздуху или пешком пойдем? Широко раскрыв глаза, я смотрела на каменистую пустыню, раскинувшуюся до самого горизонта. Везде одно и то же. Позади, у самой черты, где небо сливалось с землей, далекой голубой дымкой виднелось плато, по которому мы проехали. По обе стороны бесплодная, усеянная камнями земля, лишь кое-где торчат огромные обломки голой скальной породы. Впереди, где-то в дрожащем раскаленном мареве, — плоская дикая равнина, переходящая в бледное небо. Я смотрела на эту мертвую, покрытую камнем бесконечность, где не за что глазу зацепиться, и не находила ни пятнышка жизни, одни только камни да пыль до самого горизонта. Я подумала, что некогда, тысячелетия назад, отсюда схлынуло бескрайнее море, дно которого оказалось теперь под жгучими лучами солнца. А стрелка на приборе клонилась все ближе и ближе к красной черте.
Прошло какое-то время, и Таиб вынул из кармана на дверце мобильный телефон, потыкал пальцами в кнопки и принялся с кем-то разговаривать. Современный мир протянул свои длинные пальцы и сюда, как бы насмехаясь над самим понятием «пустыня». Как существо, порожденное этим миром, я должна была успокоиться. Помощь можно найти вот так, простым нажатием кнопок. Мне вспомнилась история про альпинистов, которые попали в беду на Эвересте и просто позвонили и вызвали службу спасения. А вот теперь выходит, что и Сахара не так уж недоступна. В душе я даже почувствовала некое разочарование, словно меня лишили единственной возможности пережить опасности, преподносимые настоящей пустыней.
Доехав до какой-то точки на хрусткой трассе, где, казалось бы, не было ни указателя, ни другого какого знака, Таиб свернул на едва заметную… нет, не дорогу, а автомобильный след, отходящий от трассы под прямым углом. Между разбросанных повсюду бесконечных валунов и обломков скал стали попадаться пятна песка, скудная растительность еще более поредела, увеличилось число колючек, а деревья, и без того нечастые, сменились низкорослым кустарником с перекрученными стеблями вперемежку с кактусами. Дорога пошла под уклон к высохшему речному руслу, потом машина поползла вверх по противоположному склону. Когда мы взяли подъем, вдали, на самом краю тусклой равнины, я увидела крохотные пятнышки мерцающей зелени. Чем больше я в них вглядывалась, тем они казались дальше и неразличимее, но Таиб направил машину прямо туда. Через несколько минут на фоне безупречно чистого синего неба показались раскидистые верхушки финиковых пальм, а под ними — серебристая водная поверхность, в которой они так красиво отражались. В изумительно прохладной тени под кронами этих деревьев Таиб остановил свой «туарег», и мы помогли Лаллаве выбраться на воздух. Я смотрела, как она оперлась одной рукой о горячий металл капота, крепко зажмурила глаза, словно даже самые смутные зрительные образы могли при тупить остроту остальных ее чувств, и принюхалась.
— Заир-Фукани, — повернувшись к Таибу, произнесла Лаллава, и у него брови от удивления подскочили вверх.
— Она узнала место, куда мы приехали, — пояснил мне Таиб.
Казалось, он и сам поражен этим фактом.
Я улыбнулась и сдержанно кивнула. Что тут такого сверхъестественного? Даже я не глядя поняла бы, что мы попали в оазис. Тень деревьев, запах воды!.. Почувствовать это не так уж трудно.
— Да нет же, — сказал Таиб, заметив мой скепсис. — Лаллава точно знает, где именно мы находимся, как называется оазис. Ей известно, куда мы отправимся дальше — к древнему торговому маршруту, к соляному пути.