Дорога судьбы

Стил Даниэла

Тибо по-прежнему уговаривал ее бежать с ним во Францию.

– Но я не могу! Неужели не понимаешь? – Его дерзкий взгляд и бойкий язык сводили ее с ума. – Я замужем! У меня маленькая дочь!

Но дело было не только в этом. Речь шла о всей ее жизни, об обеспеченности, о доме Терстона. Камилла была здесь важной персоной и уже не могла от этого отказаться.

– Муж доводит тебя до слез, а ребенок для тебя не дороже пары булавок. Что еще держит тебя здесь, любимая? Неужели ты не хочешь стать моей графиней и хозяйкой замка во Франции?

– Хочу... Хочу... – рыдала Камилла.

Тибо искушал ее, искусно сводя с ума. Она была окончательно сбита с толку и не знала, как быть. Через месяц-другой Иеремия обратил

внимание на ее бледность и худобу. Он решил, что Камилла до сих пор не может оправиться после рождения Сабрины, и заставлял обратиться к врачу, но она изо дня в день отделывалась отговорками. У нее были другие дела. Дю Пре ждал ее в гостинице, чтобы рассказать о своих замках... об отце... о друзьях... обо всех этих маркизах, графах, князьях и герцогах. Его рассказы вскружили Камилле голову; она представляла, как будет танцевать на балах в замках его друзей, разбросанных по всей Франции. Ведь именно это сулил ей отец до появления Иеремии. Теперь она сможет стать графиней, если пожелает. Для этого ей нужно лишь отказаться от мужа, горячо нашептывал Тибо, и Камилле казалось, что она вот-вот потеряет рассудок.

– Я не вынесу этого! – однажды сказала ему Камилла. – Я совсем запуталась...

Но он не обратил на это никакого внимания. Его влекло к ней не меньше, чем ее к нему, он не мог ею насытиться, хотел, чтобы она принадлежала только ему, и не собирался отступать, пока она наконец не сдастся. У дю Пре возникло желание увезти Камиллу во Францию, заодно прихватив хотя бы часть того состояния, которым она, по всей видимости, обладала.

Иеремия видел, что с каждым днем Камилла отдаляется от него, однако не знал, куда именно она уходит, пока наконец в апреле один знакомый не сказал ему, что видел Камиллу выходящей из гостиницы «Палас» вместе с высоким светловолосым мужчиной, который поцеловал ее, а затем остановил экипаж. Услышав эти слова, Иеремия ощутил тревогу. Ему хотелось верить, что его знакомый ошибся, однако, наблюдая за женой изо дня в день, он стал подозревать, что тот был прав. Всякий раз, когда он разговаривал с Камиллой, в ее глазах появлялось какое-то отсутствующее выражение; кроме того, она стала требовать, чтобы они проводили в обществе каждый вечер. Похоже, она испытывала облегчение, когда Иеремия наконец отправлялся на свои рудники. Кроме того, они больше не были близки.

Весна заканчивалась, и Иеремия становился все более мрачным. Он со страхом думал о том, что произойдет, когда он попытается снова увезти ее в Напу. Ему не хотелось вступать в открытое противоборство с Камиллой, однако вышло так, что в это дело вмешалась сама судьба. Возвращаясь однажды вечером из клуба, где он обсуждал дела со своим банкиром, Иеремия увидел Камиллу, сидевшую в проезжавшем экипаже. Ее сжимал в объятиях светловолосый мужчина... Терстон полчаса простоял на углу улицы, чувствуя себя так, словно мир рухнул. В тот же вечер он устроил Камилле допрос, без стука войдя к ней в туалетную комнату.

– Я не знаю, как это началось, Камилла, – казалось, Иеремия с трудом сдерживает душившие его слезы, – и не желаю ничего знать. Тебя видели с ним некоторое время назад, но мне не хотелось верить, что это правда. Кажется, я ошибся.

Иеремия смотрел на жену, чуть не плача. Он безумно любил Камиллу и сейчас с ужасом думал о том, что она может уйти к мужчине, целовавшему ее в экипаже. Что бы там ни было, если она найдет в себе силы остановиться, он не станет ничего выяснять. Они еще могли бы спасти свой брак, но хочет ли этого Камилла? Теперь все зависело от нее. Иеремии хотелось простить ее и жить с ней, как прежде. Однако он не представлял себе, в каком смятении была сама Камилла.

– Откуда ты знаешь, что это была я? – Она печально смотрела на мужа, и в ее взгляде не чувствовалось всегдашней готовности к схватке.

Оба знали, что это действительно была она.

– Нет

смысла спорить. Просто я хочу заставить тебя опомниться. – Голос Иеремии был таким же нежным, как и его любовь к ней. – Это нужно прекратить, Камилла. Я хочу, чтобы на следующей неделе мы все уехали в Напу. Тогда, быть может, нам удастся склеить разбитое. С помощью Сабрины. – В глазах Терстона стояли слезы; увидев их, Камилла изо всех сил зажмурилась.

Если бы он решил ее утопить, это огорчило бы Камиллу меньше, чем предстоящий отъезд в Напу. Она не могла примириться ни с этой мыслью, ни с тем, что ей придется расстаться с Тибо. Только не сейчас. Он нужен ей. Голос Иеремии превратился в шепот, исходивший из глубины сердца:

– Пожалуйста...

Камилла вновь открыла глаза.

– Посмотрим...

Однако ей казалось, будто ее схватили за горло. В тот же вечер она ускользнула из дому, чтобы увидеться с Тибо на улице, поцеловать его и обменяться с ним парой слов. Иеремия думал, что жена спустилась вниз и разговаривает с поваром, и так никогда и не узнал, что в эту минуту Камилла, укрывшись в тени деревьев, стояла на улице и шепталась с дю Пре, умолявшим ее отправиться с ним в гостиницу. Он намерен был настоять на своем. А почему бы и нет, в конце концов? Она красива, чувственна, опытна в искусстве любви, хотя ей всего двадцать лет. Кроме того, все говорили, что она очень богата, а дю Пре нуждался в деньгах. Он слышал, что у Камиллы есть собственное состояние, да и, судя по всему, Терстон успел щедро одарить жену. Об этом свидетельствовали ее драгоценности и меха.

Однако на следующий день, встретившись с Тибо в гостинице, Камилла, рыдая, сообщила, что их роману пришел конец. Потом она объяснила, в чем дело. Ей не хотелось расставаться с ним. Слишком дорого было то, что их связывало.

– Я совершил просчет? – Тибо был шокирован.

Безнравственность собственного поведения никогда не вызывала у него беспокойства. Он занимался этим на протяжении многих лет. Совращение чужих жен стало для него чем-то вроде спорта, а Камилла была лучшей из всех женщин, с которыми ему до сих приходилось иметь дело. И теперь дю Пре вовсе не собирался ее упускать. Слишком лакомый кусочек. Камилла принадлежит ему. Он чувствовал это.

– Моя вина, – ответила Камилла. – Я ничего не могла с собой поделать, но теперь придется остановиться. Муж обо всем знает.

Она ожидала, что Тибо будет поражен, однако с недоумением заметила, что ничего подобного не случилось. Наоборот, он посмотрел на нее с интересом.

– Он тебя бил, mon amour [3] ?

– Нет, он и пальцем меня не тронул. Но на следующей неделе он хочет увезти меня в Напу. – Эта мысль так угнетала ее, что Камилла с трудом продолжила: – Мы останемся там почти на четыре месяца, и... – Она зарыдала, не успев договорить, – когда мы вернемся, тебя уже не будет...

3

моя любовь (фр.).

– А почему бы мне тоже не отправиться в Напу? Остановиться в какой-нибудь гостинице поблизости...

Его предложение привело Камиллу в ужас, однако она не стала возражать: ей ни за что на свете не хотелось расставаться с Тибо.

– Нет, там мы не сможем встречаться. – Она покачала головой и вытерла слезы.

В эту минуту дю Пре посмотрел на нее.

– Тогда ты должна уехать со мной. Тебе придется сделать выбор. Сейчас. На этой неделе. Нам надо уехать во Францию. Как бы там ни было, мне все равно пора возвращаться домой. Мы можем провести лето в моем замке на юге... – Если только отец пустит его туда... – или отправиться в Венецию, чтобы побывать на летних балах. – Это было ближе к действительности. – А потом, осенью, мы возвратимся в Париж.