Дорога в Академию
Шрифт:
– Эллеардин, - учтиво склонил голову эльф, представляясь.
Альда только хватала ртом воздух, не в силах вымолвить не слова.
Эллеардин, видимо, знал, какой эффект производит его появление у людей, как магов, так и не очень, и вежливо ждал, пока его собеседница придет в себя.
– Альда-Лилина Герте ар'Андин Алиери, - промямлила девушка.
– Возможно, мое появление вызывает у вас удивление, но позвольте мне все объяснить. Я попрошу вас не пытаться сбежать от жениха. И этому есть свои причины.
И он объяснил.
Альда слушала и не могла поверить, бодрствует ли она или ей видится такой хороший
Тут эльф многозначительно поднял вверх палец. Палец был ухоженный, с овальным ногтем.
Всю эту дурную компанию срочно требуется упорядочить. А у уважаемой госпожи Алиери яркий талант и, наверняка, остались старые книги...
Эллеардин посмотрел на Альду со значением.
– То есть, я могу оставить свое имя?
– поспешно поинтересовалась она.
Эльф замялся:
– Видите, пока все не совсем официально. Собственно, за тем и затевается вся эта авантюра. Тем более, ваш уважаемый отец был категорически против. Вы выйдете замуж и отправитесь в Академию как госпожа Торнтон. А там посмотрим, как будут идти дела. Король может и согласиться на наши доводы.
– Ага.. Порталы тоже ваших рук дело?
Эллеардин выглядел удивленным.
Всю следующую неделю девушка пыталась найти хоть один портал. Но их не было. Кто бы их не ставил, видимо, он уверился, что девушка приедет по назначению. Эллеардин, кстати, поезд невесты покинул, объяснив, что его присутствие портит репутацию Альды и наводит на ненужные размышления. Кого именно, объяснять не стал. Пообещав забрать девушку уже из имения Торнтон, он уехал. И увез с собой солнце. Небо укрыли тяжелые тучи, и из них уже несколько дней нескончаемо лил дождь. Не поездка к жениху на смотрины, а водные процедуры какие-то. От нечего делать Альда принялась пытать дуэнью вопросами. Больше всего ее интересовало, откуда та знает Эллеардина. Но та отмалчивалась, и Альде пришлось отступить.
Чем ближе поезд невесты подъезжал к владениям Торнтона, тем меньше становилось поселений, многие из них смотрели на дорогу мертвыми окнами, а постоялые дворы так и вовсе исчезли.
– Вы же говорили, он богат?
– не выдержала Альда.
– А что?
– нахмурилась Клессандра.
– Что же это он в такую глушь забрался? Может, он еще в рубище и босиком ходит?
Клессандра пожала плечами.
– Госпожа, - постучался в окно кареты один из слуг.
– Надо искать место для ночлега. В темноте мы дальше не проедем, только карету разобьем. Да и лошадям отдых требуется. Я слышал, недалеко живет старый травник. Думаю, это где-то лиги две по дороге. К ней ответвление такое идет, по нему еще пару-тройку лиг и на месте. Мой родственник здесь бывал. Много, конечно, лет прошло, но может рискнуть?
– И повторил:
– Всего две лиги до нее по тракту.
Клессандра задумалась. Девушка к ней не лезла с советами, прекрасно понимая, что в дорожных делах дуэнья гораздо опытнее.
– А и рискнем, пожалуй, - решилась Клессандра и обратилась к слуге:
–
Тот махнул рукой:
– Мудрено заблудиться. Все же по дороге.
– Тогда поехали.
Поезд вернулся на тракт и вновь неторопливо поплюхал вперед. Хижину нашли быстро. Главное, было не промахнуться в темноте и не проехать мимо ответвления дороги. Дорога к хижине заросла бурьяном, но все-таки проходимой. Видимо, по ней, пусть и редко, но ездили.
– Там раньше травник жил, - объяснял слуга в щелочку приоткрытого окна кареты. Больше открыть было нельзя: в карету сразу начинал навязчиво лезть дождь.
– Хороший человек, наверное, святой. К нему из окрестных деревень люди лечиться ходили. Многим помог. Слуга задумался:
– Правда, не знаю, жив ли он? Уже тогда в возрасте был.
Хижина показалась часа через полтора, когда Альда и мечтать перестала о сухой постели и горячем ужине. Все-таки как-то не так представляла она себе хижины, потому что на хижину, представшее перед ними сооружение походило меньше всего. Оно было массивным, сложенным из бревен и смотрело на мир узкими щелями окон, больше всего походивших на бойницы.
– Что-то дыма не видно, - озабоченно проговорил слуга.
– Неужели помер травник-то?
– Сейчас проверим, - и Клессандра шагнула к двери. Решительно заколотила по ней кулаком
– Эй, хозяева! Есть кто дома?
В ответ тишина.
Клессандре стучать надоело, и она дернула за ручку. Дверь со скрипом открылась, демонстрируя темное нутро сеней.
– Боги всеблагие!
– слуга, уже открывший дверь в жилое помещение, замер на пороге.
– Что там?
– Клессандра мгновенно оказалась рядом и уже заглядывала в дверь. Ее рука судорожно шарила по поясу в поисках меча. Подойдя поближе, она заметно расслабилась.
– Да не погаснет его светильник на небесной лестнице, - женщина склонила голову, прошептав короткую молитву.
Альда высунулась из-за ее плеча, всмотрелась. На постели, вытянув вдоль тела руки, лежал старик. В свете факелов его лицо выглядело умиротворенным. Судя по всему, травник умер где-то за день, как они его нашли, умер своей смертью. Видимо, пришло его время. Альда уже хотела отойти, когда заметила, что во рту покойника что-то белеет.
– У него что-то во рту, - сказала недоуменно.
– Сейчас, - половинкой лучины Клессандра ловко выудила из открытого рта травника небольшую витую ракушку.
– Надо же, каури - хмыкнула она, разглядывая находку.
– Дедушка, что такое каури?
– О боги! Куда катится этот мир. Этак, лет через сто вы и вообще о магии забудете.
– Дедушка, ты же знаешь, что после Проклятой войны некоторые разделы магии у нас под запретом. Насколько я понимаю, эта... Каури? Правильно? ... относится к одному из них.
– К некромантии, если быть точнее, - сказал дед.
– Ракушки каури - жительницы дальних теплых морей. Тамошние дикари ими прически украшают. Есть у нее еще одно свойство - положенная в рот покойнику, она препятствует его поднятию. Даже если ты ее потом вынешь, все равно, покойника уже не поднять. И меня интересует, зачем травник засунул ее в рот перед смертью? Некромантов давно не осталось. Не нравится мне все это... А еще, ты обратила внимание, сколько мертвых селений по дороге нам встретилось. Ох, не к добру это!