Дорога в Ауровиль
Шрифт:
За домом тянулся узкий и глубокий (метров семь, наверное) овраг, выполняющий, как я понял позже, функцию сточной канавы. Как ни странно, никаких неприятных запахов из оврага не исходило. Края его были обсажены деревьями и кустами, вертикальные стены увиты выступающими из земли переплетенными толстыми корнями.
Через овраг в качестве мостика перекинута длинная гранитная плита. Перил не было.
Я подошел к краю обрыва. Внизу блестел ручеек.
– Класс! – сказала Лена. – Полный «Индиана Джонс»!
– Ночью будьте осторожны, – предупредил Юра. – Без фонарика лучше не ходить.
Мы перешли через мостик. На другой стороне оврага стояло небольшое бетонное здание, похожее на какую-то хозяйственную постройку. Юра кивнул на него и сказал:
– Здесь у меня производство. Я делаю сыр.
– Вы делаете сыр? – удивился я.
– Да, – с гордостью сказал Юра. – Я делаю сыр.
– И какой?
– Эдам, камамбер. Между прочим, я единственный человек в Индии, который делает камамбер.
– Сложно было производство наладить? – спросил я.
– Мне, как физику, не сложно. Самое сложное было – заставить индусов не разбавлять молоко.
Мы прошли по дорожке вдоль каменного забора.
– Босиком не ходите, – сказал Юра. – Много сколопендр. Иногда и скорпионы попадаются.
Лена покосилась на меня и принялась осматривать окружающее пространство с озабоченным выражением лица.
В конце дорожки стоял белый одноэтажный дом с двумя окнами и дверью, забранными решетками и противомоскитными сетками. Один край его упирался в забор, другой зависал над оврагом. Внутри дом показался вполне приличным, особенно после аскетичной тростниковой хижины в «Вэйвс». Здесь были душ и кухня с холодильником, окна которой смотрели на заросший кустами овраг. В комнатах стояли кровати, стулья, кресло и большой обеденный стол.
– Вот это то, что нужно! – произнесла Лена. – Здесь хоть можно будет спокойно работать.
– Ну, если вас устраивает, то вот вам ключи, – сказал Юра. – Располагайтесь, а потом подойдите ко мне – разберемся насчет оплаты. У меня правило: деньги вперед. А то, знаете, сколько уже раз попадал: люди живут, говорят «да, да, мы заплатим», а потом тихонько съезжают. И не найти их больше.
Я обратил внимание на дырку в сетке, натянутой на кухонное окно.
– Мышка прогрызла. Сейчас исправим, – сказал Юра и вышел.
Через минуту он вернулся с какой-то железкой, которую просто прислонил к дырке.
– Пойдемте, я вам покажу, где брать воду, – сказал Юра.
Он отпер железную дверь в заборе. Мы вышли на улицу. На другой ее стороне возвышалась огромная водонапорная башня. «Хорошо, наверное, с нее закат наблюдать, – подумал я. – Надо будет туда залезть».
За башней располагалось целое производство по добыче, очистке и розливу питьевой воды. За воротами, в которые мы вошли, стоял открытый цех с компрессорами, насосами и штабелями пустых пластиковых бутылей. Чуть дальше в стене двухэтажного здания устроено нечто, напоминавшее писсуар или место для мытья ног, – несколько водопроводных кранов с желобом водостока под ними. Над кранами были развешены плакаты, подробно описывающие способ производства ауровильской воды.
Я внимательно прочитал информацию и выяснил, что вода здесь не просто выкачивается из глубоких артезианских скважин и потом фильтруется, а еще делается «живой». Известно, что структура кристаллов «живой» и «мертвой» воды существенно отличается – у «живой» она имеет геометрически правильную, симметричную форму, а у «мертвой» принимает аморфный вид. Так вот, здесь воду пропускают через систему электромагнитов, насыщая ионами серебра, возвращая ей «живое» состояние, утерянное при очистке. Но это еще не все. Во время процесса очищаемой воде играется музыка Моцарта, что, как уверял размещенный над краниками текст, тоже оказывает положительный эффект.
Вообще-то эффект этот уже давно известен. И крутить музыку во время очистки воды, надо полагать, не стоит больших затрат. Но вы можете себе представить, что, к примеру, в Мосводоканале кому-нибудь в голову придет такая мысль?
Воду развозят по магазинам, гостиницам и ресторанам. Из кранов можно наливать ее в свою тару для собственных нужд в неограниченном количестве и совершенно бесплатно.
Чуть дальше по дороге находится ауровильский супермаркет, расплатиться в котором можно только безналичным образом, открыв счет в финансовой службе. Это действительно настоящий супермаркет, хоть и небольшой, в отличие от прочих лавок и магазинчиков.
Мы вернулись в «Вэйвс». Я собрал свой чемодан. Чемодан Лены находился где-то в недрах делийского аэропорта. Свои вещи она распихала по многочисленным полиэтиленовым пакетам, которые мы и оттащили к стоянке такси.
Расположившись в своей новой комнате, пошел проведать Юру.
– Я пока точно не знаю, когда съеду, – говорю. – Но до двадцатого марта точно буду жить.
– О’кей, – кивнул Юра. – Сегодня первое февраля. Считаем…
Он принялся загибать пальцы:
– Первое, второе, третье, четвертое….
Перечислив все дни февраля, Юра дошел до двадцатого марта и объявил:
– Итого сорок восемь дней.
– Неправильно, – покачал головой я. – Вы лишний день насчитали.
– Ну как же? – удивился он. – Считаем еще раз: первое, второе, третье…
– Стоп! – прервал его я. – Вы сейчас опять лишний день посчитаете. День приезда и день отъезда всегда считаются за один. Поэтому начинать нужно со второго.
– Подождите. Вы меня сбиваете. Вы же сегодня поселились? Так вот и считаем: первое, второе, третье…
Для физика у него было плоховато со счетом. Я не стал останавливать его в этот раз. Он опять дошел до двадцатого марта и радостно сообщил:
– Вот видите – сорок восемь дней получилось.
Я решил зайти с другого конца:
– Вот скажите мне такую вещь. Допустим, я сегодня поселился, а завтра уеду. Сколько вы с меня возьмете – за сутки или за двое?
Юра задумался.
На следующий день, увидев Юру, возившегося у своего производства, Лена вышла на крыльцо и поинтересовалась, когда мы сможем попробовать его сыр.