Дорога в две тысячи ли
Шрифт:
Смотрит совсем как раньше, как тогда.
Плавиться им в семи адах, чтобы на костях их обугливалось мясо, чтобы гoрела в горле слюна!
Сяолун вздохнул, вновь смиряя застарелую, едкую ненависть. Память – это было хорошо, но сейчас, в этом новом мире, у его было и кое-что еще. Снимки, которые кому-то ничего не могли сказать, а кому-то рассказали бы слишком многое. Ин Юнчен и Сян Джи. Сян Джи и Ин Юнчен, улыбающиеся друг другу, глядящие друг на друга. Вместе. Вдвоем.
– Ах-ах-ах, – оскалился Кан Сяолун вдруг, гладя кончиками пальцев стол.
– Как недостойно ведет себя твоя внучка, Сян Тьян Ню. Ночует с одним мужчиной, оставаясь невестой
Империя Цинь, 206 г. до н.э.
Татьяна
Все местные жители, встреченные по пути, в один голос твердили, что таких паршивых погод ни в Вэй, ни в Чжао ранней весной прежде не случалось. Ну снег сорвется, ну дождь на пару дней зарядит, а там, глядишь, уже и тепло настоящее приходило. Но в этом году просто напасть какая-то, а не весна. Не иначе как Небеса прогневались на Сына Неба, который вместо жизненно необходимых молений занимается в Саньяне Яньло-ван знает чем. Однако же виновник всех бедствий - император находился далеко, а простуда подкралась к генералу Сян Юну прямо на дороге в Аньян. Напала внезапно,точно подосланный врагами убийца, и сразила наповал. А кашляющий и сморкающийся полководец - это совсем не смешно, особенно приближенным к его страдающей от насморка особе. И если бы не милосердная Тьян Ню, то кому-то бы точно не поздоровилось.
– Пожалуйте в мою повозку, mon g'en'eral, - приказала она грозно. – Еще один день верхом под проливным дождем,и вы заболеете уже серьезно. Кто Цинь тогда победит?
Сян Юн было заупрямился, но его «предали» собственные соратники, принявшиеся наперебой упрашивать командующего выполнить просьбу небесной госпожи.
– Хорошо, я немного отдохну, - буркнул он, неохотно спешиваясь.
Прoдолжая ворчать, он забрался в повозку, рухнул на мягкие подушки и тут же заснул. И проспал сутки напролет, при этом храпя, взбрыкивая ногами и раскидывая руки в стороны, точь-в-точь как простуженный маленький мальчик. потом у чуского генерала подскочила температура,и он ещё целую ночь метался в жару, пугая служанок,телохранителей и лошадей дикими боевыми криками. Конечно же, в беспамятстве Сян Юн снова рубился с врагами,иных снов ему не снилось.
«Боже мой, - думала Таня, накладывая уксусный компресс на его пылающий лоб. – Он ведь совсем мальчишка. Дикий и свирепый мальчишка, обреченный самой Историей на смерть».
В конце концов, отвар из ивовой коры сбил температуру, но насморк-то никуда не делся. А что такое мужчина с забитым носом, Таня знала по папеньке. Петр Андpеевич в такие моменты был хуже месячного младенца, у которого животик пучит. Он беспрестанно капризничал, порывался писать завещание и звал священника собороваться. Древний воин ничем существенным от профессора-синолога не отличался, кроме призыва попов, что лишь доказывало – хворающие мужчины во все времена ведут себя просто безобразно.
– Мon g'en'eral, вам не стыдно?
– вопрошала Таня.
– Ваши солдаты тоже болеют, но они шагают вперед и не ропщут.
– Вы сами виноваты. пчхи! Заманили меня... Если бы не тепло и уют, я бы тоже остался в строю, – гнусавил в ответ Сян Юн. – Дайте воды, я хочу пить.
Но когда чашка воды пoявлялась у него в руках, он уже не хотел пить, а хотел перекусить. Или сменить пропотевшую рубашку. Или получить очередной доклад. Или всё-таки опять пить. И так без конца.
– Вы невыносимы! Ведете себя, как ребенок!
– не выдержала и накричала на него Таня.
– Хватит ныть.
Вот как тут умиляться его роскошным длинным волосам, густым ресницам и соболиным бровям вразлет?
– Я знаю, – признался Юн.
– Дядя повторял, что я как захвораю,так становлюсь капризней императорской наложницы. Поэтому очень не люблю болеть.
Вот что тут дeлать прикажете? Что противопоставить такому искренему признанию вины? Как отнять руку из его теплой ладони – твердой как доска, но при этом удивительно нежной, когда так не хочется этого делать?
– орошо, давайте будем играть в... небесную игру, - предложила Татьяна, внезапно вспомнив собственное детство, и как именно няня развлекала её во время бoлезни.
– Барыня прислала сто рублей и коробочку... – она хихикнула. – И коробочку соплей.
– Что такое? – хрюкнул генерал.
– Не перебивайте, mon g'en'eral! «Да» и «нет» не говорить, в черном-белом не ходить. Вы поедете на... пир?
Балов в здешних палестинах уж точно нет и не было никогда.
– Я буду задавать вопросы, а вы, mon g'en'eral, обязаны ответить, но так чтобы не было слов «да» или «нет», «черное» и «белое».
– А. Я понял, - оживился болящий, забыв на время своем хлюпающем распухшем носе.
– Давайте скрее играть!
Будь у Тани бльше времени, она бы тпустила Сян Юна из свей повозки тлько пoсле плнг выздоровления. Чтбы не натврил бед, поддавшись дурному расположению духа. Но их утомительный марш закончился, армия Сян Юна соединилась с армией Сун И и других чжухоу, а значит, генералу настала пора возвращаться к своим генеральским делам и заботам.
– Тьян Ню меня окончательно разбаловала, - ворчал чусец, пока слуги спешо облачали его в легкие доспехи.
– Мужчине нельзя столько спать на мягких подушках и пестовать свои слабости. Мин Хе. Сюда!
Ординарец,тоже избалованный несколькими днями относительной вольности пуще всех императорских наложниц вместе взятых, смиренно простерся ниц перед господином.
– Ничтожный слуга готов исполнить любой приказ.
– Тащи... п-чхи!... мой меч. П-чхи! Вот же прoклятье... Да не дергай за ремешки! Легче! П-чхи! Я тебе не конь!
– наорал он на слугу.
Мин Хе, стрижом метнувшийся за оружием и обратно, поторопился вмешаться в процесс, пока гроза не разразилась над всеми сразу. Он оттолкнул неумеху и принялся колдовать с застежками, внимательно прислушиваясь к мрачному сопению Сян Юна.
– Всё в лучшем виде, мой господин. Проверьте, не давит ли в подмышке? Нет? Замечательно, – прощебетал он радостно, строго следуя «небесной» науке госпожи Тьян Ню – ни в коем разе не показывать испуг. Перекошенное страхом лицо вызывает у вспыльчивых людей вовсе не жалость, а одну лишь злость.
– Фатит фозиться, меч дай, – прогундосил чуский генерал.
Платочек, котoрый выдала Сян Юну небесная госпожа, он, разумеется, не использовал по назначению, а берег и прятал в рукаве, точно волшебный талисман. У Мин Хе же не хватило смелости напомнить о таком удобном предмете, облегчающем страдания.
Сян Юн цапнул из его рук оружие и, чуть покачиваясь, зашагал в сторону шатра Сун И.
«Зря господин не захотел кольчугу надеть, - думал ординарец, глядя ему во след.
– дин пошел и без кольчуги - нехорошо это. На приеме, небось, Данъян-цзюнь и военачальник Пу тоже будут».