Дорога в Канзас
Шрифт:
— Лурлин сказала, что эти ботинки будут служить мне, если я поверю в их силу. Не думаю, что без них я вообще смогу колдовать.
— Эми, мы не можем доверять ничему, так или иначе связанному с Королем номов. Риск слишком велик. — Гламора была непреклонна.
— А может, Эми права? — спросил Нокс. Знаю, он даже не представлял, чего хотят колдуньи, иначе предупредил бы меня об этом еще в палатке.
— Но ты ведь не станешь спорить с решением Круга, правда? — спросила Гламора.
На секунду все замолчали. В воздухе повисло напряжение. Так хотелось настоять на своем, но сомневаюсь, что даже с
— Будет больно? — смирившись, спросила я. — Ну, когда вы начнете их снимать.
— Возможно, — кивнула Момби.
Гламора бросила на нее неодобрительный взгляд.
— Что? — спросила ее старая колдунья. — Эми ведь должна знать, на что соглашается! — Неожиданно она посмотрела на меня с сочувствием. — Мы знаем, ты уже помучилась. Прости, что прошу еще и о таком. Мы бы не стали этого делать… но туфли причинят тебе гораздо больше боли в будущем, чем мы сейчас.
— Готова? — спросила Герт.
Я кивнула. Во взгляде Нокса отражалась тревога, но все же он присоединился к Кругу.
Они закрыли глаза и принялись тихо читать заклинание. Сначала ничего не менялось. Потом по моим ногам разлилось тепло. Свечение ботинок стало ярче, пока наконец они не засияли ярким белым светом. Жар в ногах нарастал, становясь все более и более мучительным, и я крепко зажмурилась, борясь со слезами. Я почувствовала, как поднялась в воздух и повисла невысоко над землей.
Слова заклинания становились все громче, громче… А потом колдуньи замолчали. Их магия окружила меня, охватила ноги до самых колен, словно множество сильных рук били их со всех сторон. Когда Момби сказала, что может быть больно, она не преувеличила.
Однажды у меня появился кариес сразу на трех зубах, и пришлось идти к стоматологу. Тогда меня преследовало такое же чувство безнадежности, как сейчас. Легче от того, что все делали только для твоего же блага, не становилось.
В душе рождалась злость. Я не могла ей противиться. Я устала! Устала постоянно бороться, устала от боли, от страха и смертей, устала совершать правильные поступки ради неправильных людей. Я хотела, чтобы меня оставили в покое. Хотела послать все к черту и пойти поспать! Ярость тугой пружиной скручивалась в груди, та же, что когда-то превратила меня в монстра. Ноги горели огнем.
— Остановитесь! Хватит! — закричала я, и поток силы хлынул из меня, будто вода из трещины в плотине.
Момби, Герт, Гламору и Нокса отбросило ударной волной. У меня появились длинные когти.
— Оставьте меня в покое! — прорычала я.
А потом почувствовала нежное, успокаивающее прикосновение магии ботинок. Она напоминала мне, кто я на самом деле. Не монстр. Не под гнетом магии Оз. Когти просто исчезли, втянулись в пальцы. Я с трудом поднялась с земли — оказалось, что я, скорчившись, стою на четвереньках. Колдуньи тоже встали и теперь отряхивались. Нокс был в шоке. Гламора задумчиво смотрела на меня.
— Что ж, — протянула она, — полагаю, придется нам искать другой способ освободить тебя от этих туфель.
Момби смотрела на меня с беспокойством. Да, они думают, что я опасна. Это и понятно. Но колдуньи не сделают
— Хорошо, — выдавила я.
Пусть думают, что я сдалась. Что готова отказаться от ботинок в любой момент, стоит лишь найти способ снять их. А я что-нибудь придумаю. Как всегда.
— Я пойду прилягу.
Я ушла, даже не оглянувшись.
В следующие дни работа кипела. Новость Озмы о том, что коронация должна проводиться там, где стоял Изумрудный дворец, заставила меня засомневаться. Почему бы не начать все заново на другом месте, а не там, где совсем недавно кипела битва? Забросанная камнями пустошь выглядела хуже «Пыльных акров» после торнадо, а город и того ужасней. Но для принцессы эта земля имела значение. И для всей Страны Оз тоже. Озма, заручившись поддержкой Злых, приступила к наведению порядка.
Сначала она разослала летучих обезьян во все уголки страны, чтобы те разнесли новость: Дороти больше нет, и скоро состоится коронация Озмы. Радостные жители Страны Оз хлынули в город, желая помочь принцессе.
День и ночь улицы были полны жевунов, мигунов, пикси и говорящих животных, которые усердно таскали тележки с обломками, аккуратно восстанавливали дороги спасенными изумрудами и ремонтировали оставшиеся здания. Озма и Злые, в том числе и Нокс, вкладывали всю энергию в создание тщательно продуманного палаточного городка на месте бывшего дворца и возрождали уничтоженные сады. Обезьяны расселись на оставшихся деревьях и занялись их украшением: развешивали вымпелы, растяжки и фонарики, а еще строили целую систему из мостиков и платформ. С земли им, словно суровый сержант-инструктор, отдавала приказы Лулу.
Я помогала чем могла, но меня все никак не покидало чувство неправильности происходящего. Все случилось так быстро. Неужели Дороти действительно повержена? Жители Страны Оз, казалось, не видели в этом ничего необычного, так и должно быть: тиран уничтожен, законная правительница здорова.
Утро коронации было таким же солнечным и ясным, как и все дни после свержения Дороти. Озма проверяла последние приготовления: жевуны готовили небывалый пир. Пикси порхали с дерева на дерево, развешивая вымпелы и длинные нити, унизанные стеклянными шариками, — своеобразные уличные декорации. Момби, Герт, Гламора и Нокс завершали работу в свеженьких, волшебно выращенных садах. Правда, они были все еще далеки от былого великолепия, окружавшего Изумрудный дворец, но и это лучше изрытой пустоши.
Выжившие существа из войска Дороти тоже явились на вечеринку. Сначала было жутковато видеть изувеченные механические фигуры, которые катались и со скрипом ковыляли рядом. Не только я смотрела на них с опаской, другие тоже обходили солдат стороной. Но они были полезны: помогали поднимать тяжести и справлялись с самыми неинтересными делами, например занимались уборкой и мытьем посуды. Они, к слову, пережили больше ужасов, чем я, — лабораторию Страшилы невозможно вспомнить без содрогания.
Наконец, пришло время самим готовиться к торжеству. Озма устроила баню, которая напоминала дорогой причудливый спа-салон. Между большими ваннами на звериных ножка-лапах стояли ширмы из нежного светлого шелка.