Дорога в никуда. Часть третья. Мы вернемся
Шрифт:
Единственно чего Полина опасалась, что в один прекрасный день в Харбин явится атаман Анненков, кликнет своих бывших соратников и... Она была не уверена, что Иван останется глух к призыву своего бывшего командира, которого он, несмотря ни на что очень уважал. Ко всему, в эмигрантских кругах шел поиск нового военного лидера, относительно молодого и энергичного и в то же время авторитетного, фанатично ненавидящего большевиков, который не станет либеральничать, как те же Колчак и Деникин, который "не даст спуску" никому, ни своим, ни тем более врагам. Как никто другой для этой роли подходил бывший командарм отдельной Семиреченской Армии. Пока он еще сидел в китайской тюрьме, но о его освобождении все время велись интенсивные переговоры...
В начале 1926 года в дом к Решетниковым пришел сильно удрученный Дуганов и похоронным тоном сообщил, что в Париже смещен с поста председателя правления Алексей Иванович Путилов и теперь банк наверняка ждет неминуемый крах... Так оно и случилось, осенью того же года банк признали несостоятельным должником и ликвидировали. Но супруги уже настолько крепко стояли на ногах, имели дом, работу, сбережения... Потому даже то, что изо всего даже усохшего от инфляции "наследства" Ипполита Кузмича им удалось воспользоваться не более чем двумя третями оного... Это их не сильно удручило. Другое дело Петр Петрович. Несмотря на то, что харбинское отделение банка продолжало самостоятельную деятельность, он понимал, что это уже агония и надо искать себе новое место. Новое место нашлось во Французском Индокитае, в Сайгоне. Коллеги- французы помогли Дуганову не оказаться на старости лет безработным. Незадолго до Нового 1927 года Петр Петрович с женой пришли к Решетниковым уже прощаться и не только, старый банковский служащий и его семья оказались в крайне стесненном материальном положении. Полина все поняла по глазам обоих Дугановых, она дала им пятьсот золотых рублей на дорогу и обустройство на новом месте...
– Благодарю голубушка, Полина Тихоновна, я отдам... сразу вышлю, как только немного поправлю дела, я клянусь...- со слезами в глазах благодарил и обещал Дуганов...
– Да Бог с вами, Петр Петрович, какие меж нами счеты, мы вам так обязаны, счастливый вам путь...- напутствовала их на прощанье Полина...
Начиная с 1923 года в Усть-Бухтарму начали наезжать выездные следственные бригады, сначала ЧК, потом ОГПУ и одного за другим стали "выдергивать" казаков, когда либо оказывавших враждебное противодействие советской власти. Все равно какое: служил в колчаковских войсках, в составе самоохранной сотни, станичной милиции, разгонял коммунаров летом 18-го года, был членом станичного правления... Под "метлу" попал и бывший заведующий высшего станичного училища. Ему припомнили и его монархические взгляды и то, что он не пускал учиться детей новоселов. Престарелого Прокофия Савельевича арестовали и тоже препроводили в Усто-каменогорск, в крепость, где он заболел и скончался, не дождавшись суда. Каждый год привлекали к ответственности по нескольку десятков человек. Если признавали виновным и осуждали, то семью ссылали, а имущество, дом и земельный надел конфисковывали. В дома осужденных и выселенных незамедлительно вселялись семьи бедняков новоселов из окрестных, или даже дальних деревень, им же передавался и земельный надел.
Совсем в Усть-Бухтарме стало не до веселья, большинство населения жили как пришибленные, под постоянным домокловым мечом ареста, осуждения, выселения, конфискации. В станице, и в бывших казачьих поселках, где проходили аналогичные события, уменьшалось казачье население и увеличивалось пришлое. Пришлым было в основном и начальство. Постоянный гарнизон в крепости упразднили, и теперь порядок обеспечивало волостное отделение милиции, тоже укомплектованное в основном из присланных из уезда милиционеров. Правда, председателем волостного совета избрали местного бывшего новосела из батрацкой семьи.
Совсем плохая жизнь стала у стариков и вдов. Им, потерявшим сыновей и мужей на империалистической войне и в гражданской в составе белых армий, никто ничего, никаких пенсий не платил и не помогал. Потому и мерли старики очень споро, также по нескольку десятков в год, только успевали отпевать и хоронить. Пустели дома, в которые тут же заселяли новоселов. После того как в 26-м году умер благочинный отец Василий, на его место не прибыл новый священник, и уже отпевать стало некому, и церковь без лишнего шума закрыли...
23
Значение образования СССР большинство эмигрантов осознали далеко не сразу. Лишь после того, как в городе воцарилось "троевластие" и стали свободно продаваться центральные советские газеты, в которых отображались практические шаги большевиков по закладыванию основ нового государства, имеющего весьма мало общего со старой Россией, в эмигрантских кругах стали их обсуждать и оценивать...
Однажды Иван принес в свой уже новый дом номер "Правды", в котором была опубликована карта нового административно-территориального деления страны.
– Поля, глянь, что эти подлецы натворили с Россией! Они же фактически одним махом разрушили все, что строилось и скреплялось веками, все перекроили. И знаешь, что они положили в основу нового административного деления?- он начал возмущаться прямо с порога, стряхивая снег с папахи.
Полина, днями занятая работой в Беженском комитете, вечерами и в выходные дни, когда уходила прислуга, целиком посвящала себя дому. Сейчас все ее мысли занимали именно домашние заботы, и потому проникнуться тревогой мужа в той же степени, что и он, Полина не могла. Но Иван этого не замечал.
– Ты только посмотри, вместо генерал-губернаторств, губерний, у них теперь будут союзные, автономные республики и области. Причем в основу этих союзных и автономных республик положен не столько территориальный, сколько национальный принцип. Теперь Украина, Белоруссия, Кавказ, Туркестан, имеют свои отдельные национальные правительства и соответствующие права. То есть они как бы уже и не Россия, а сами по себе, Союзные республики. Мало того, они и то, что осталось в России, тоже раздробили, выделив, так называемые автономные национальные республики. Вот посмотри,- Иван развернул на столе газету.
Полина не очень внимательно взглянула на нее, думая о нерадивости нанятой прислуги, портьерах и обоях, оставшихся в гостиной от старых хозяев. Они ей не нравились, и обои, и прислуга, их надо было менять.
– Представляешь, даже киргиз-кайсацам отдельную автономию даровали, а назвали ее Казахская АССР. Видно, степные киргизы уговорили большевиков так их называть, чтобы с черными иссык-кульскими киргизами не мешаться, они же друг-дружку терпеть не могут. Неужто, все эти Троцкие и прочие не видят, что такое построение государства, на национальной основе, может при первой же большой неурядице привести в лучшем случае к междусобице, а в худшем к распаду страны. А может они к тому и ведут, чтобы окончательно угробить Россию. Но самое возмутительное, что они и весь наш край в эту самую казахскую автономию отдали...
– Что!?- до того слушавшая мужа вполуха, Полина насторожилась и, шурша полами нового халата, подсела к столу, освещенному настольной лампой с зеленым абажуром.- Как это... наша Усть-Бухтарма в автономии... где? Покажи.
– Вот смотри... На этой карте, конечно, Усть-Бухтармы нет, здесь только крупные города. Вот видишь, Семипалатинск и вся область наша вошла в Казахскую автономную республику. И почти вся территория нашего Сибирского Казачьего Войска тоже в эту автономию попали, и Павлодар и Кокчетав, Омск только в России остался. Так что, если этот их новоиспеченный СССР начнет разваливаться, что я думаю при их внешней и внутренней политике неизбежно, то наши родные места могут вообще вне России оказаться. Вот ведь, что подлецы удумали, да за такое их всех перевешать мало!- негодовал Иван, меряя широкими шагами паркет просторной гостиной своего нового дома.