Дорога ветров
Шрифт:
Доктор! Саймон прищурился ей вслед. Он потянулся было вверх, но что-то сжало его руки: тяжелый груз, висевший на нем и тащивший его вниз, как будто молочная пустота стала вдруг плотной, как мокрое одеяло. Саймон пытался сбросить его. Нет! Нет! Вернитесь! Я должен узнать еще!
— Это я, Саймон, — прошептал Бинабик. — Больше тишины, пожалуйста. — Тролль почти сидел на груди юноши. — Имей прекращение со всей немедленностью. Если ты будешь продолжать брыкания, то снова ударишь мой нос.
— Что?.. — Саймон постепенно прекратил размахивать руками. — Бинабик?
— От разбитого носа до кончиков пальцев, —
— Я разбудил тебя? — спросил Саймон.
Бинабик скользнул вниз и присел на корточки около постели.
— Нет. На самом деле я пришел пробуждать тебя. Такова правда. Но что это за сновидение, которое приносило с собой столько беспокойства и страха?
Саймон помотал головой.
— Это неважно. Да я, собственно, почти ничего не помню. На самом деле он помнил каждое слово, но хотел сперва сам подумать обо всем этом, прежде чем обсуждать свой сон с Бинабиком. В этом сне Моргене казался гораздо более живым, чем во всех предыдущих, гораздо более настоящим. В некотором роде это было почти как последняя встреча с его драгоценным доктором. Саймон стал очень ревниво относиться к тем нескольким вещам, которые он мог назвать собственными, и не хотел пока что делить эти мелочи с кем бы то ни было.
— Почему ты разбудил меня? — Он зевнул, чтобы перемена темы не показалась резкой. — Сегодня я не должен был стоять на часах.
— Ты имеешь справедливость. — В свете угасающих углей улыбка Бинабика была всего лишь смутным пятном. — Но я имею желание, чтобы ты вставал, надевал свои сапоги, куртку и другую одежду, чтобы иметь путешествия за дверьми, и следовал за мной.
— Что? — Саймон сел, ожидая услышать звуки тревоги или шум нападения, но не было ничего кроме ветра. Саймон плюхнулся обратно в постель и повернулся набок, предоставив троллю лицезреть его спину. — Я не хочу никуда ехать. Я устал. Дай мне поспать.
— Эта вещь, которую ты найдешь достойной своего беспокойства.
— Что это? — пробурчал он.
— Секрет, но секрет крайне волнительный.
— Принеси мне его утром, и я буду очень, очень взволнован.
— Саймон! — голос Бинабика звучал уже не так весело. — Не будь таким ленивым. Это имеет огромную важность. Ты больше не питаешь ко мне доверия?
Стеная, как будто вся тяжесть земли легла на его плечи, Саймон перекатился на другой бок и привел себя в сидячее положение.
— Это действительно важно?
Бинабик кивнул.
— И ты не скажешь мне, что это?
Бинабик покачал головой.
— Но ты достаточно скоро будешь обнаруживать сам. Это мое обещание.
Саймон уставился на тролля, который казался нечеловечески жизнерадостным для такого темного часа.
— Что бы это ни было, оно действительно привело тебя в хорошее настроение, — проворчал он.
— Пойдем, — Бинабик встал, возбужденный, как ребенок на эйдонитских торжествах. — Домой уже имеет седло на спине. Кантака тоже имеет ожидание и проявляет необъятное волчье терпение. Пойдем!
Саймон сунул ноги в сапоги и надел теплую шерстяную рубаху. Натягивая на себя еще теплый плащ, он, спотыкаясь, вышел вслед за Бинабиком, потом чуть не повернулся, чтобы упасть обратно в шатер.
— Во имя кровавого древа, — выругался он. — Холодно!
Услышав ругательство, Бинабик поджал губы, но ничего
Они двигались через тесноту палаточного города и через широкую вершину Сесуадры, через Сад Огней, где ветер закручивал маленькие снежные смерчи на полузасыпанных плитах, потом мимо Дома Расставания, где расположилась пара часовых. Недалеко от вооруженных людей вертикально стоял камень, отмечавший край широкой дороги, спускавшейся с вершины. Часовые, закутанные от холода так, что под шлемами можно было разглядеть только блеск глаз, подняли копья в приветствии. Саймон озадаченно помахал им рукой.
— Похоже, им не особенно интересно знать, куда мы идем.
— Мы имеем разрешение, — загадочно улыбнулся Бинабик.
Небо над головой было почти чистым. Когда они спускались с горы по крошащимся камням старой дороги ситхи, Саймон посмотрел вверх и увидел, что звезды вернулись. Это было радостное событие, хотя он был озадачен, обнаружив, что их расположение незнакомо ему. Луна, мелькнувшая на мгновение из-за груды облаков, показала, что час более ранний, чем ему казалось — может быть, прошло всего несколько часов после захода солнца. Тем не менее было достаточно поздно для того, чтобы весь Новый Гадринсетт улегся в постели. Куда же, во имя всего святого, потащил его Бинабик?
Пока они спускались со скалы, несколько раз Саймону казалось, что он видит огни далеко в лесу — крошечные точки, слабее даже, чем звезды над головой — но когда он указал на них, тролль только кивнул, как будто в этом зрелище не было ничего неожиданного.
К тому времени, когда они достигли места, где старая дорога снова расширялась, бледная Шедда снова исчезла на горизонте за занавесом тумана. Они спустились к основанию горы. Воды огромного озера бились о камень. Кое-где над поверхностью торчали верхушки затонувших деревьев, словно головы гигантов, спящих под темными водами.
Без единого слова Бинабик спешился и повел Кантаку к одной из лодок, качавшихся у края дороги. Полусонный Саймон повел лошадь следом. Когда Бинабик зажег лампу на носу лодки, они подняли шесты и оттолкнулись от берега.
— Не много путешествий мы еще сможем совершить таким образом, — тихо сказал Бинабик. — Счастье, что это скоро не будет иметь значения.
— Почему не будет? — спросил Саймон, но тролль только махнул маленькой рукой. Вскоре склон затопленной долины стал уходить вниз, и шесты перестали касаться дна. Они взяли весла, лежащие на дне лодки. Это была тяжелая работа. Лед, казалось, вцеплялся в весла и корпус, словно намеревался остановить лодку и превратить ее в часть огромного монолита. Некоторое время Саймон не замечал, что Бинабик направляет баржу к северо-восточному берегу, где некогда стоял Энки э-Шаосай, и где теперь появилось странное мерцание.