Дорога затмения
Шрифт:
— Мы не имеем права на ссоры, — заявила она. — Поодиночке нас с легкостью перебьют.
— Впечатляющий вывод, — с издевкой заметил Су и поглядел на Тана.
— Тихо, — прикрикнул вдруг на него Канг Же. Лицо старого воина помрачнело. — Я потрясен, — пробормотал он сердито. — Насмехаться над дельными предложениями могут только глупцы. — Канг раздраженно потеребил косичку своей бородки. — Покуда я обладаю правом ношения шлема, я буду требовать уважения к себе и к своим сединам. И к мнениям окружающих, высказываемым на военном совете!
Су скрипнул зубами и вкрадчиво осведомился:
— Понял ли я тебя правильно, Канг? Уж не меня ли ты хочешь отшлепать?
— Не будь идиотом, — примирительно произнес Шао. — Ты ведь знаешь, что Канг прав. Он самый старший из нас. Он может нас поучать, а нам надлежит его слушать. Во всем должен быть хоть какой-то порядок.
— Вот-вот, порядок, — раздался вдруг повелительный голос. — И я намерен незамедлительно его навести!
Присутствующие встрепенулись и замерли, завороженно наблюдая, как судья By Синг-Ай встает со своего места и, направляясь к ним, обходит рабочий стол.
— Ошибки, мной совершенные, уже не исправить, однако я вовсе не собираюсь усугублять их дальнейшим бездействием. Я все еще управляю округом Шу-Р.
Чиновник упрятал кисти рук в широкие рукава форменной мантии и застыл в выжидательной позе.
— Что требуется от нас? — Хуа Дьо-Танг склонил голову, признавая власть By над собой.
Тан Манг-Фа усмехнулся:
— Ты что, и впрямь решил подчиниться этому дуралею, Хуа? Человеку, и пальцем не шевельнувшему, чтобы уберечь наш край от позора? Чем же он тебя подкупил? Скажи, не молчи.
— Он судья, — веско бросил Хуа. — Он стоит выше нас. Мы не вправе обсуждать его действия или приказы. У нас есть лишь право погибнуть за землю, которую нам надлежит защищать.
Тан свирепо ощерился.
— Что ты мелешь, ханжа? Погибай, если хочешь, но учти, что Ло-Янгу с Кай-Фенгом в высшей степени на нас всех наплевать!
Молодой военачальник выдержал паузу, ожидая, не пожелает ли кто из собравшихся ему возразить, потом, поскольку желающих не нашлось, повернулся к судье.
— Эй, By! Знай, что солдат я в центр не верну. Если им они так нужны, пусть приходят и забирают их сами. Я не стану ослаблять наши силы, потакая желаниям столичных чинуш.
Чи-Ю, хорошо помнившая о своих стычках со столичными бюрократами, сочувственно взмахнула рукой.
— Я понимаю тебя, Тан, и согласна с тобой. Вряд ли полсотни солдат что-то значат для штурма Пекина, нам же они — большое подспорье. На журавля в небе сеть не накинешь, но синицу в руках следует удержать.
— Тех, кто отказывается повиноваться императорской воле, предают мучительной казни, — проворчал Су. — Я не хочу, чтобы меня рассекли на сотни кусков. Магистрат получил приказ.
— Получил ли? — Чи-Ю взглянула на By Синг-Ая. — Возможно, никакого приказа и не было? Возможно, он затерялся в пути?
By виновато
— Нарочные уже ускакали с распиской, на которой указана дата получения документов и к которой приложена окружная печать. — Судья встряхнул головой. — У меня нет формальных резонов приостановить действие этого распоряжения. Если бы они существовали, я бы незамедлительно их применил.
Шао, поджав губы, уставился на свои сапоги.
— Думаю, перед центром можно будет как-нибудь оправдаться. Потом, когда в том возникнет нужда. Почему, например, не сказать, что мы не решились отпустить имперских солдат на верную смерть? На дорогах тревожно, повсюду засады. Монголы хитры, многочисленны и безжалостны. Что, — добавил он, усмехнувшись, — соответствует истине. Нам даже и лгать не придется. Мы не отпустим солдат в интересах империи. Чтобы не нанести государству урон.
— Центр не поверит в это, — заявил Су. — Там много не рассуждают. Хотите вы этого или нет, но они вас казнят. — Он говорил очень громко и даже отступил от группы товарищей, как бы показывая судье, что ему с ними не по пути.
— Время для этих волнений наступит лишь после того, как мы сдержим монголов, — высказал свое мнение Канг. — Если мы устоим против них, то уж как-нибудь урезоним и вонючих ло-янгских чинуш.
By Синг-Ай задохнулся, услышав столь оскорбительные для власти слова, но одергивать старого командира не стал, ибо мысленно был с ним согласен. Он сделал шаг вперед и сказал:
— Нам и впрямь угрожает опасность куда большая, чем императорский гнев. Мы должны думать и действовать, опираясь лишь на себя и заботясь лишь о безопасности нашего края. — Судья вдруг осознал, что сказанное является недвусмысленным подстрекательством к бунту, за которое не только его, но и каждого из присутствующих теперь надлежало казнить, однако переиграть ничего уже было нельзя, и эта мысль, как ни странно, принесла ему облегчение. — Имперские солдаты останутся здесь, ведь мы не хотим, чтобы их захватили враги. Надеюсь, это понятно. Округ Шу-Р от столиц весьма удален, министерские дознаватели сюда доберутся не сразу. Если вообще доберутся, хотя я бы хотел, чтобы это все же случилось, ведь тогда мы могли бы рассчитывать на какую-то помощь. Однако вот уже год, как никто из больших чиновников к нам не заглядывает, а это, может быть, означает, что они тут не появятся никогда.
— Значит, мы можем состряпать для них какой угодно отчет, — рассмеялся Канг Же. — Он будет храниться в архиве до тех пор, пока Бей-Во не сожгут.
Чи-Ю прикрыла глаза. Ох уж эти мужчины! Они готовы на все — ругаться, важничать, зубоскалить, — лишь бы не говорить о деле. «Мы плывем по течению, — подумалось ей, — и никто не подскажет, где нужно причалить. Никто». С привкусом горечи она осознала, что ей и самой не слишком-то хочется что-нибудь предлагать, и, ужасаясь своим словам, совершенно неожиданно для себя заявила: