Дорогами тьмы
Шрифт:
– Неверная? – вскричал он и осуждающе взглянул на Луку. – Тебя сопровождает мусульманка?
– Ишрак – верный друг и незаменимый помощник, – начал защищать ее Лука, но Ишрак лишь рассмеялась в лицо приезжего, слегка обнажив великолепные белые зубы.
– Не бойся, расследователь, я не причиню тебе вреда. И креститься при виде меня вовсе необязательно. Я воспитывалась в доме христианина, великого лорда, участника крестовых походов, и теперь служу его дочери, леди из Лукретили.
Ишрак кивком указала на Изольду, которая, сверля обидчика вызывающим взглядом,
– С детства я живу среди христиан, но моя матушка была мусульманкой, и я горжусь, что во мне течет ее кровь.
– Даже если так… – пробормотал брат Иероним, все еще не оправившийся от потрясения.
– Мне довелось встречаться с милордом, и не могу сказать, что я от него в восторге, – продолжала юная арабка, ничуть не смущаясь тем, какое смятение ее дерзкие речи вызывают у посланника ордена. – Тебе довелось встретиться со мной, и, как понимаю, ты не в восторге от меня. Получается, мы квиты. Однако хочу тебе напомнить, что мой народ властвует над половиной христианского мира и не остановится, пока не овладеет оставшейся частью, так что на твоем месте я бы предпочла видеть во мне союзницу, а не врага. В качестве врагов мы, знаешь ли, довольно опасны. В любом случае я бы воздержалась от оскорблений.
– Успех оттоманов – великое бедствие, явное знамение конца света, – возмутился он. – Падение святого града Константинополя – трагедия, знак неминуемой гибели мира.
– Только для тебя, – бросила Ишрак. – С точки зрения оттоманов, все очень даже хорошо. Не то чтобы я их поддерживала. Но я уверена, что человек, посвящающий свою жизнь поискам истины, должен учитывать, что у любой медали всегда есть две стороны.
Повисла гробовая тишина. Лука и Изольда старательно избегали смотреть друг на друга, чтобы не расхохотаться – очень уж уморительно выглядел сбитый с толку, огорошенный расследователь.
Брат Пьетро, клирик, негромко кашлянул.
– Поначалу, когда две эти дамы присоединились к нам, я тоже чувствовал себя не в своей тарелке, – признался он. – Мы повстречали их после нашего первого расследования, в пути, и больше не расставались. Вообще-то я избегаю общества женщин, любых женщин, но с тех пор, как наши дороги пересеклись, даже я, монах, посвятивший жизнь свою Ордену и давший обет безбрачия, должен признать, что наши спутницы – девушки необыкновенные: они бесстрашны перед лицом опасности и незаменимы в нашей работе. Движимые личными мотивами, они направляются на восток, и, по приказу милорда, мы должны сопровождать их, пока судьба не разлучит нас. Когда это случится, мне будет очень грустно с ними прощаться. Возможно, нам суждено расстаться уже завтра?
Короткие взгляды, которыми обменялись Лука и Изольда, красноречиво свидетельствовали о том, что эти двое предпочли бы и дальше путешествовать вместе. Ишрак улыбнулась брату Пьетро.
– Надеюсь, нет, – сказала она. – Я многому научилась у тебя, брат. А ты что скажешь, Лука?
В ее глазах, когда она обернулась к Луке, поблескивали озорные искорки.
– Ты, юный монах, давший обет безбрачия, предпочтешь ли ты расстаться с нами или, наравне с братом Пьетро, преисполнишься тоски из-за грозящей нам разлуки?
– Я пока только послушник, – со сдержанным достоинством отозвался Лука. – И тебе это известно. Я еще не связан клятвами. Но если бы не вы, я бы не смог довершить расследование. И мне вовек не отблагодарить вас за ваши благодеяния.
– Если милорд не возражает против вашего совместного путешествия, кто я такой, чтобы чинить вам препятствия, – поспешно заверил их посланник Ордена.
– Вне зависимости суждений тебе явно не откажешь, – насмешливо заметила Ишрак.
– Ну а нашего главного фактотума Фрейзе ты уже знаешь. – Изольда указала на молодого человека, протиснувшегося в щель приотворенной двери, за которой он подслушивал весь разговор.
– Главного…?
Изольда ободряюще кивнула.
– Именно так его должно теперь называть, – сказала она твердо. – Мы невероятно ценим его и воздаем ему по заслугам.
– Не просто слуга, – подчеркнул Фрейзе. – Без меня они как без рук.
– Да, компания у нас разношерстная, – согласился брат Пьетро. – Но чего мы только не пережили вместе! Милорд доволен нашими отчетами и однажды, во время нашего расследования, удостоил нас своим посещением.
– Неужели? – ахнул брат Иероним. – Но почему?
– Это нам, конечно, неведомо, – уклончиво ответил брат Пьетро.
– Может, ты нам скажешь почему, – Изольда посмотрела на брата Иеронима. – Это случилось, когда оттоманы пристали к берегу, чтобы починить свою галеру, а их капитан Раду-бей напросился на обед с Лукой. Милорд заявил, что Раду-бей – заклятый враг христиан, который пытался взять его в плен.
– Не могу вам ничего сказать, – отрывисто сказал он, отводя взгляд. – Знаю только, что этот мавр, Раду-бей, – правая рука самого султана, угроза всему христианскому роду и нашей христианской церкви.
– Он не мавр, – возразила Ишрак. – У него светлая кожа.
– Но тогда почему он враг милорда, главы Ордена Тьмы? – спросила Изольда.
– Любой мавр – наш недруг, – наставительно заявил расследователь. – Ибо успехи оттоманов – это знамение конца нашего мира. Что до Раду-бея, то меня он не интересует, и в ваших приказах он не упоминается. Так что не будем строить догадок.
Брат Иероним, пресекая дальнейшие разговоры, решительно достал из кармана свиток.
Фрейзе кивнул в сторону Луки – вот, мол, сбываются мои наихудшие опасения, и пробормотал:
– Снова запечатанный приказ. Адью, рагу из цыпленка и кнедлики.
– А мы любим строить догадки, – проворковала Ишрак, и Лука криво усмехнулся.
– Прочесть приказ вслух, перед всеми? – гонец Ордена вопрошающе посмотрел на Луку.
Молодой человек утвердительно кивнул.
– Без знаний и умений каждого мы бы ни на шаг не продвинулись в расследованиях.
Посланник милорда удивленно приподнял брови, словно никогда не слышал ничего более удивительного, сорвал печать и расправил свиток на обеденном столе.