Дорогая агония
Шрифт:
Она заставляет меня хотеть видеть ее улыбку и слышать ее смех.
Она заставляет меня хотеть делать для нее приятные вещи.
Она заставляет меня хотеть...ставить её потребности превыше своих.
Я никогда не испытывал такого чувства. Я видел такое между моими родителями, но никогда не чувствовал этого в отношениях с женщинами, с которыми я встречался.
До сих пор.
До нее.
И я не знаю, что это значит.
– Сахарница над кофеваркой.
– О. Я чувствую себя бариста в Старбаксе.
– Не просто вафли. Вафли из сладкого картофеля.
– Ммм, - стонет она.
– Рецепт Мэри Грейс?
– Конечно.
– Все рецепты твоей мамы такие вкусные?
– Абсолютно. Я готовлю почти также вкусно, как и она.
– Ты должен научить меня готовить также, как ты и Мэри Грейс.
– Извини. Эти рецепты совершенно секретны. Моя мама встанет с могилы и начнет преследовать меня, если я кому-нибудь дам её рецепты. Они предназначены только для семьи.
И они закончатся на мне, поскольку у меня нет ни жены, ни детей, чтобы передать им. Конец наследия. Отрезвляет.
– Хорошо. Тогда ты не получишь мой рецепт...пирога с корицей, - она заливается смехом.
– Да. Всё верно. Никакого секретного рецепта пирога с корицей для вас, сэр.
Мне это нравится. Роза вытягивает меня из моих мрачных мыслей своей веселой болтовней.
– Не хочу тебя расстраивать, но все знают, как его приготовить. Печенье, сливочное масло, коричневый и белый сахар, корица.
Она опускает руки на свои бедра, и будь я проклят, если она не напомнинает мне о моей злющей матери.
– Думаешь, ты такой талантливый кулинар?
– Да. Потому что так и есть. Хотя кулинар громко сказано.
– Я иногда буду тебе готовить, чтобы доказать, что ты не единственный талантливый шеф-повар в этом доме.
– Что бы ты приготовила мне?
Она замолкает, а потом её глаза расширяются.
– Лазанью. Я бы приготовила тебе лазанью, - она понижает голос.
– Как только я найду рецепт.
– Я подумываю о том, чтобы дать тебе несколько уроков.
Ее широкая улыбка возвращается, но на этот раз она не скрывает её от меня.
– Правда?
– Я сказал, что подумываю об этом.
– И ты научишь меня некоторым рецептам Мэри Грейс?
– Может быть, - я качаю головой.
– Нет. Наверное, нет.
Я наливаю тесто в вафельницу.
– Это не займет много времени. Можешь пока достать тарелки из верхнего шкафа справа от посудомоечной машины.
– В твой первый рабочий день я пойду на кухню и запомню содержимое шкафов, чтобы тебе не нужно было рассказывать мне, где что находится.
Нет нужды спешить. Она никуда не денется.
– Дай себе немного времени, и ты привыкнешь.
– Сироп?
– Я разогреваю кленовый сироп в маленькой кастрюльке на плите.
– Подогретый кленовый сироп? Сэр, вы сегодня стараетесь изо всех сил?
– Мне нравится хорошо приготовленная еда.
Она делает глоток своего кофе и кивает.
– Ты меня балуешь.
– Я стараюсь.
– У нас есть планы на вечер?
Я впервые за многие годы в восторге от Рождества.
– Никаких, разве что готовиться к приходу Санта Клауса.
– Моя лучшая подруга Женевьева и ее муж Хавьер пригласили меня присоединиться к ним на костры на дамбе. Они забронировали места. Я согласилась пойти несколько недель назад, когда они купили билеты.
Я надеялся, что мы проведем вечер вместе, но я не собираюсь лишать ее возможности побыть со своими друзьями в канун Рождества.
– Весело. Тебе обязательно нужно пойти.
– Они забронировали четыре места. Я была бы рада, если бы ты пошел со мной.
Костры на дамбе - еще одна часть жизни, которую я не испытывал с тех пор, как умерли мои родители и Бернард. Это слишком больно.
Мы были одной из многих семей, которым нравилось это. Никакого туристического автобуса. Моя мама готовила бы два дня, а затем заполнила бы огромный раскладной стол кажунской едой. Приехали бы наши друзья и семья, чтобы посидеть и поесть, а потом зажечь путь для Санта Клауса и его восьми оленей.
Мне всегда казалось, что я поделюсь этим с женой и детьми, как это делали мои родители для нас с Бернардом. Но исходя из моего диагноза, это еще одна мечта, от которой я должен был отказаться. Видя неподдельный восторг и волнение Розы, возвращается давно забытое желание испытать его с кем-то, чьи воспоминания не омрачены потерей, горем и заброшенными мечтами.
– Я хотел бы пойти. Спасибо, что пригласила.
– Хорошо. Я напишу Женевьеве и дам знать, что мы придем.
– Что ты скажешь своей подруге относительно меня? Кто я для тебя?
– Я ничего ей не скажу. Она уже знает, что ты заключил сделку с Вейл в обмен на меня.
– Что?
– Женевьева работала у Вейл год назад.
Значит, они не так давно женаты.
– Её муж знает?
– Конечно. Так они и познакомились. Хавьер был её клиентом.
– Кажется, Вейл не шутила, когда говорила, что в таких соглашениях случаются неожиданные вещи.
– В отношениях Женевьевы и Хавьера не было ничего неожиданного. Когда она пришла с их первого свидания, я уже знала, что она выйдет за него замуж. Или умрет пытаясь. Девушка была полностью одержима. Я думала она расклеится прежде, чем он закажет еще одно свидание. Это было полтора года назад, и теперь они женаты и ждут первенца. В следующем месяце они ожидают мальчика.
– Тогда, я полагаю, Хавьер был нетипичным пожилым клиентом.
– Ему сорок четыре.
Черт. Достаточно стар, чтобы завести ребенка.