Дорогая кузина
Шрифт:
— Просто ты пессимист, — прошептала Сима. — А я наоборот. Ты видишь дырку, а я бублик, как говорит пословица.
— Наверное. Но нас воспитывала очень разная жизнь, — усмехнулся Илья. — В этом все дело. Зато я — волевая натура, строю себя самостоятельно. Может, я и есть гармоничная личность?
Сима не нашлась, что ответить.
Пришла Лидочка и стала разгружать сумку. На столе появились пицца, хлеб, колбаса, сыр, бутылка водки…
Тут же выпили еще, и хмель накатил новой, мощной и приятной волной. Симочка сидела притихшая и разглядывала брата и
— Мне надо выйти! — заерзала Лидочка. — Хочу в туалет. Симка, тебе не надо? А то заодно провожу. И нужно сварить супчик! — и пьяненькая смешная Лидочка покинула комнату.
Через пятнадцать минут на плиту водрузилась кастрюля, куда Лидочка накрошила купленное на деньги Симы мясо, стружку капусты, свеклу, картошку и лук. Варился борщ. А Лидочка расслабленно вновь шлепнулась на кровать, под бочок к Илье. Осоловевшие глаза ее блестели, губки надулись.
Голоса в комнате звучали будто вдалеке, но в то же время раскатисто, создавая причудливый эффект метафизических гулов.
— Водка прочищает мозги, — выразила Лидочка вслух собственные ощущения. — В голове разливается светлый кайф. Чистый, легкий и радостный.
Она растянула улыбку и неопределенно повела головой, розовая от хмеля. А минут через двадцать отправилась на кухню за борщом, объявив, что за ним наблюдали соседки.
Все трое принялись, забыв о светском застольном этикете, хлебать ложками из одной кастрюльки горячее варево, красное и аппетитное. Под него допили бутылку. И Лидочка сунула ее под столик, согласно местному суеверию, что пустой посуде на столе не место.
В коридорах слышались шаги, за окном понемногу садилось солнце.
— Надо еще водки, — проговорила Лидочка. — Самолетик, слетай за бутылкой!
Илья усмехнулся и встал.
— Много вы все-таки пьете, — осторожно сказала Сима. — Водку будь здоров хлещете…
— Ага, — улыбнулась с легким задумчивым вздохом нетрезвая Лидочка. — Пьяницы мы стали… А ведь Илья до института водку вообще не пил. Правда, хвостатый? — подмигнула она задорно.
Он кивнул.
— Совратила нас московская жизнь, — развела руками Лидочка. — Как говорил мой бывший муж: это жизнь порочного образа!
— Ты была замужем? — удивилась Сима.
— Ну да! Или непохоже, что меня кто-то может взять в жены? — ухмыльнулась Лидочка. — Мы прожили около года. Я постарше Ильи. Ненамного…
Илья вновь нежно кивнул и послушно вышел, всегда готовый сгонять за бутылкой.
"Запой, — думал он, шагая обратно мимо парочек, тусующихся в сигаретном дыму слабо освещенного коридора. — Видят люди, как я хожу, и понимают: запой у них там, за дверью. Да что поделаешь?"
Отпили из новой бутылки.
— А вы не собираетесь пожениться? — робко поинтересовалась Сима.
— Не знаем пока. Если надо будет для прописки в Москве — наверное, поженимся, — спокойно ответила Лидочка. — А иначе зачем?
"А как же любовь?" — хотела спросить Сима, но вовремя передумала.
— Да, а ты зачем пришла? —
— Отыскать несложно, — пробормотала Сима. — А пришла… Сама толком не знаю… Просто мне пойти некуда… Ты мой единственный брат… У нас дома несчастье — папа влюбился!..
Это была вторая причина ее визита.
Лидочка захохотала. Илья ухмыльнулся:
— А разве это несчастье? По-моему, это великое счастье — влюбиться по-настоящему. Некоторым не удается всю жизнь. И поэтам свойственно влюбляться, положено по статусу. Иначе какой он поэт?
— А мы с мамой?! — выкрикнула Сима со слезами в голосе. — Он теперь может нас бросить! Эта женщина без конца нам звонит, говорит, что у нее с папой все очень серьезно!
— А-а, вот оно что! Ты решила подружиться со мной против отца! — хмыкнул Илья. — Ты, оказывается, жуткая эгоистка! Все только я да я! О себе да о себе! Нет чтобы подумать о людях, которым позарез необходима песенная классика твоего знаменитого папашки! А он ведь не способен творить гениальные вирши без вдохновения, а на вдохновение его толкает исключительно любовь, и ничего больше! Вспомни о своем родном российском народе!
Пьяненькая Лидочка хохотала. Она всегда вместе с Ильей потешалась над песенками его отца. В институте Илья даже стыдился своей громкой фамилии, но деликатные преподаватели на ней внимание не заостряли.
— Ты опять издеваешься?! — крикнула Сима. — А я пришла к тебе за советом и помощью!
Илья почесал нос:
— И как ты себе это представляла? Что я начну стыдить отца и верну его в родное лоно семьи? Или добровольно вызову огонь на себя, срочно влюблю в себя его даму сердца и тем самым спасу вашу семью от развала?
Лидочка заливалась смехом.
Сима растерялась. Она действительно не знала, зачем сюда пришла. Но просто больше было не к кому… Да и мать велела передать деньги…
Незнакомая дама начала трезвонить назойливо и непрерывно. Трубку снимала мать. Она подзывала отца к телефону лишь на звонки из Союза писателей, издательств и высокопоставленных господ, поэтому с дамой общалась сама. Но, похоже, незнакомка именно этого и добивалась. Она прекрасно знала, как зовут мать, и, радостно величая ее Ариадной Васильевной, с упоением и восторгом твердила ей каждый раз одно и то же. Она, Елена, любит Вадима, а он ее, любовь у них началась еще в юности, в Краснодаре, и только неожиданное появление в жизни Охлынина дочери самого Величко помешало счастливому соединению возлюбленных. В общем, плела несусветную ересь.
В первый раз Ариадна выслушала даму абсолютно спокойно. Она давно привыкла к назойливости полубезумных фанаток и сумасшедших поклонниц творчества ее мужа, то бишь ее собственного, готовых торжественно лечь под него в любой удобный момент. В том, что муж постоянно ей изменяет, Ариадна не сомневалась ни секунды. И не придавала никакого значения его бесконечным изменам, поскольку была уверена в себе, а все коротенькие любовные романы поэта вполне справедливо считала шашнями без завтрашнего дня.