Дороги Катманду
Шрифт:
Он приготовил для нее два банана и поужинал горстью риса. Луна должна была появиться из-за Горы в середине ночи. Сейчас же, в наступившей полной темноте, тысячи огоньков, усеивавших окрестности, копировали звездное небо. Казалось, что огней на склонах гор было столько же, сколько звезд на небе. Часть из них постепенно перемещалась, собираясь в длинные светящиеся полосы, напоминавшие Млечный Путь; они извивались между холмами, устремляясь к вершине Священной Горы, где в древнем храме дремал Будда.
Оливье решил, что и ему пора подняться на вершину. В последний раз проверив мотоцикл, он подвел его к ближайшей тропинке, по которой можно было передвигаться достаточно
Вечер второго дня отсутствия Оливье был для Джейн еще более трудным. Начиная с обеда, она почувствовала, как тревога постепенно охватывает все ее существо, проникая в голову и создавая там невыносимое ощущение, словно она вот-вот разорвется.
Ивонн не оставляла девушку на протяжении всего дня, стараясь всеми силами развлечь ее. Она рассказывала о красотах тропического леса, об опасностях джунглей, о Жане, о слонах, о гигантских цветах, свисающих с деревьев, о множестве птиц самых фантастических расцветок. Но чем ближе был вечер, тем менее внимательно слушала ее Джейн. Ее лицо заливал пот, а конечности сотрясала сильная дрожь. Вечером она отказалась от ужина и стала умолять Ивонн сделать ей еще один укол.
Ивонн не смогла выносить ее страдания. Она снова позвонила врачу, но того не оказалось на месте. Он сам позвонил через час, напомнив про категорический запрет и посоветовав оставить девушку одну.
— Если вы знаете, где находится этот юноша. Как там его? Да, Оливье. Его нужно немедленно вернуть в город. Сейчас это важнее всего.
Ивонн была уверена, что Тед знает, куда исчез юноша; она не сомневалась, что муж втянул его в какую-то аферу, выгодную для Теда и опасную для Оливье. Все это она высказала мужу, воспользовавшись возможностью еще раз бросить ему в лицо все, что она думала о нем. Но единственным ответом были молчание и уклончивые улыбки.
Она поцеловала Джейн, которая изо всех сил цеплялась за нее, плача и умоляя сделать укол. Ивонн попыталась успокоить девушку, повторяя, что Оливье, уехавший, чтобы заработать на ее лечение, скоро вернется. И тогда она быстро поправится, и они смогут вместе уехать отсюда. В любом случае, свой укол она получит завтра утром. И она пообещала вернуться к Джейн как можно раньше.
Уложив Джейн в постель и набросив на нее легкую простыню, она спустилась к себе на второй этаж, проглотила три таблетки снотворного и поставила будильник на шесть часов утра.
Тед просидел в кабинете еще около часа, дожидаясь, пока Ивонн уснет крепким сном. Потом он открыл сейф и достал из него небольшую шкатулку из яшмы, медицинский шприц, серебряную ложечку, резиновый шнур и миниатюрную масляную лампу, покрытую изящной резьбой. Все это он разместил в карманах халата, наброшенного на голое тело.
Когда Оливье оказался у подножья Грудь-горы, на ней вспыхнули тысячи огней. Оливье услышал рокот электрогенератора, дававшего энергию сотням прожекторов. Буддийские монахи разумно переняли у Запада то, что могло послужить их традициям.
С вершины Грудь-горы, со стен Золотой башни, на ночь взирали глаза Будды. Они видели все, что происходит как здесь, так и в других местах, видели все, что случается в жизни каждого человека. Если у человека, бросившего на Будду ответный взгляд, чистое сердце, лишенное эгоизма и мелких жалких страстей, а глаза у него такие же голубые, как те, что изображены
Оливье поднимался к вершине с высоко поднятой головой, не в силах оторвать взгляд от глаз, не смотревших на него. Ниже этой пары глаз, на том месте, где должен находиться нос, синей краской был изображен символ, похожий на вопросительный знак, который у непальцев соответствует цифре «1», воплощающей единство. Единство всех вещей и явлений, как обычных, так и уникальных, в которых растворяется это единство, чтобы стать всеобщим целым.
Для Оливье этот символ был тревожным знаком вопроса под глазами, видящими нечто недоступное ему. Вместе с ним по крутой тропе поднимались жизнерадостные мужчины и женщины, несущие тускло горевшие фонарики, распространявшие вокруг запах горячего масла. Это была неторопливая процессия счастливых людей, многие из которых захватили с собой детей. Самые маленькие висли на спинах матерей, удерживаемые куском ткани; других несли на руках отцы, несли бережно, с бесконечной нежностью. Мигающая огоньками гусеница, в сопровождении звуков примитивных музыкальных инструментов, стремилась к белоснежному куполу, возвышавшемуся на фоне темного неба. Оливье не видел неба; он видел только синие глаза ночи, а также знак вопроса, спрашивавший, что он, жалкий глупец, делает здесь, вдали от Джейн, которую бросил в очередной раз. Даже если все, что он делал, делалось ради того, чтобы увезти ее отсюда, ради ее спасения, то вряд ли это было важнее, чем быть рядом с ней, чтобы окружить теплом и заботой, в которых она так нуждалась.
Запрокинув голову, он смотрел в безмятежно глядящие глаза, в которых не было ничего от людских эмоций, глаза, которые все видели, все знали.
Внезапно он понял. Понял, что сбился с истинного пути, заблудился на дороге, ведущей к бесполезному и бессмысленному, что был безумцем и преступником. Он резко остановился и обернулся. Затем он устремился вниз, прокладывая дорогу локтями и криками через мирную толпу, спокойно поднимавшуюся к белоснежному куполу, к Луне. Люди безропотно расступались перед несчастным потерянным юношей, пришедшим к ним с другого конца света, где люди живут, ничего не зная о жизни и смерти.
Преодолев в несколько осторожных шагов площадку, Тед остановился перед дверью в комнату Джейн, из-под которой пробивалась полоска света. Он прислушался. Некоторое время до него не доносилось ни одного звука, но потом он услышал нечто вроде хрипа, прервавшегося рыданием. Он знал, что в этот момент внутренности девушки свирепо терзает отсутствие наркотика.
Осторожно повернув ручку, он медленно, но уверенно вошел в комнату. Ему нужно было действовать быстро, пока Джейн не испугалась и в ее воспаленном воображении не появился Тед в облике дракона, паука или бог весть какого жуткого чудовища. Поэтому он сразу же заговорил успокаивающим тоном:
— Добрый вечер, Джейн. Как вы себя чувствуете?
Девушка слабо пожала плечами, показывая, что чувствует себя неважно. Об этом без слов свидетельствовали ее широко раскрытые глаза и напряженные мышцы лица, залитого потом. Почти не прикрывавшая ее скомканная простыня тоже промокла от пота.
— Вам плохо?
Она кивнула. Да, ей было плохо.
— Здешние врачи не слишком блестящие специалисты. Если они оказались в Катманду, то только потому, что не смогли устроиться ни в одном приличном месте.